Сириус отвлекся от разговора, но встрепенулся, когда Томас собрался уходить. Все трое вышли во двор. Томас пожал Пагу руку, потрепал Сириуса по голове и сказал:
— До свиданья, старина. Ты остаешься здесь.
Сириус разыграл замешательство, сделал попытку бежать за Томасом, дождался, пока его шуганут и, ошарашено взвизгнув, отскочил.
Днем Паг повел Сириуса с Идеалом в горную долину, на склонах которой паслись его овцы. Он отдал приказ на валлийском. Идвал бросился вперед и принялся сгонять овец. Сириус с беспокойством оглянулся на Пата. Команда повторилась, на сеи раз сопровождаясь его новой кличкой:
Бран. Сириус метнулся на помощь Идеалу, который широкими полукружьями обегал овец, заставляя их сбиваться ко дну долины, где стоял Паг. Сириус сразу ухватил суть дела и решил обойти отару с другой стороны, навстречу Идвалу. Каждая собака занялась своей половиной крута, только старший пес не тратил времени на то, чтобы возвращать ускользнувших за границу стада овец, да и двигался быстрей.
Работа продолжалась, пока все овцы не спустились в низину, где ждал Паг. Тот произнес что-то по-валлийски. Идеал тут же, пыхтя, уселся у ног хозяина. Сириус последовал его примеру, старательно затверживая про себя новые слова.
Паг посылал собак исполнять все новые маневры со стадом: собирать овец в каменную ограду, выводить обратно, сгонять вместе или делить стадо на две равные части, снова разгонять, отделять овцу, на которую фермер указывал палкой…
Все это проделывалась под команды на валлийском, сопровождавшимися разнообразными свистками. Затем Паг велел Сириусу ждать и отдал приказ одному Идеалу Тот должен был отделить одного валуха и удерживать его взглядом. Пес подкрался совсем близко к барану, по-змеиному прополз по земле, не отрывая от животного взгляда. Потом он лег на брюхо, напружинив лапы в готовности к рывку, вытянув нос и распластав хвост по траве. Валух поймал взгляд овчарки, которая предостерегающим движением отвечала на каждую его попытку шевельнуться. Баран стоял смирно и только чуть поеживался от нетерпения. Как видно, настоящего страха он не испытывал — привык к этой игре, а в глазах Идеала видел властный приказ. Сириус понял, что наблюдает знаменитый трюк овчарок: контроль взглядом. Идеал выполнял этот трюк почти безупречно.
Затем Идеала послали с новыми заданиями. Сириус усердно следил за опытным псом. Наконец настал и его черед действовать. Новичок всеми силами тянулся за старшим, но получалось не слишком. Мало того, что он то и дело упускал овец, заставляя Пага разражаться добродушными воплями — усталые мышцы отказывались повиноваться, и Сириус то и дело спотыкался о камни и выбоины. Тяжелая голова все сильнее тянула вперед, и молодой пастух опасался ткнуться носом землю, словно подстреленный кролик. Ко всему прочему, ему не давался язык. Сириус снова и снова терялся, слушая странные валлийские словечки, выкрикиваемые во весь голос, а Идеал нетерпеливо поскуливал, подгоняя ученика. Хоть бы он по-английски говорил! — думал Сириус.
Зато когда дело дошло до удержания овцы силой взгляда, Сириус с восторгом обнаружил, что в этом деле он силен. Конечно, ему предстояло еще отточить свое умение. Раз или два баран готов был вырваться. Он покорился Сириусу не так легко, как Идеалу, но все же покорился. Паг остался доволен.
Теперь он снова отдавал приказы двум овчаркам одновременно, но сопровождал различные команды именем каждой, меняя одновременно тон голоса. Сириусу следовало отзываться на более пронзительный крик, независимо от того, звучала ли его новая кличка — Бран, и не слушать более низкого голоса, обращенного к Идеалу.
Наконец урок был окончен. Паг в сопровождении двух овчарок шел к дому по заросшей травой долине. Сириус устал, как не уставал никогда в жизни. «Устал, как собака» — сказали бы мы. Он повесил хвост и мордой почти касался земли. На брюхе у него запеклась грязь из болотины, лапы саднило, голова гудела. Он с отчаянием предвидел целый год такой жизни, в одиночестве, если не считать общества умных, но все же не равнявшихся с человеком собак, да изредка — Пага. И все же, вопреки усталости и отчаянию, он сумел воззвать к своему природному упрямству и дал себе слово не сдаваться перед трудностями новой жизни. Поймав взгляд Пага, косившегося на понурого щенка с дружеской усмешкой, он вздернул хвост и растянул губы в улыбке, словно говоря: «О, я еще покажу себя героем, вот увидишь!». Столь человеческая реакция потрясла Пага и заставила призадуматься.