— Да, видать, что оно того.
Ликующие толпы до позднего вечера собирались перед французским посольством. Перед красным зданием у Троицкого моста кричали: «Когда же Англия?» Но британский сфинкс молчал на весь Петербург, лишь к вечеру пронеслось: Англия предъявила ультиматум, требуя вывода немецких войск из Бельгии. Наутро, в пять часов, Джордж Бьюкенен позвонил во французское посольство: «Война с Германией».
Посольская церковь Nôtre Dam de France полна. Дипломатические миссии Англии и Франции, министры Российской империи, французская колония, Красный Крест — все рассажены во вкусе Палеолога так, чтобы одеждами и униформами образовать белую, красную и синюю полосы — основные цвета союзных флагов.
В первом ряду — адъютант императора князь Белосельский и генерал Крупеницкий, представляющий особу верховного главнокомандующего. Рядом — Джордж Бьюкенен.
— Mon allier, mon chère allier![13] — твердил Палеолог, пожимая руку каждому из них. А в Петергофе и Новой Знаменке, куда он приглашен был после мессы, ему пожали руку со словами:
— Dieu et Jeanne d’Arc sont avec nous![14]
На другой день Австро-Венгрия объявила войну России.
— Теперь все инструменты оркестра вступили в строй, — сказал великий князь Николай Михайлович. — Что-то нам сыграют: «Полет Валькирий» или «Гибель Богов»?
Николай Николаевич первый из великих князей изъявил желание ехать на войну.
— Ты будешь там, как Пьер Безухов, — сказал ему брат Александр.
— Нет, хочу, как Юлий Цезарь, прийти, увидеть… написать.
Он предвкушал успех своих писем в Париже, где он был членом Academie Francaise и «русским Филиппом Эгалите». Французское посольство дало согласие доставлять их туда с дипломатической почтой.
Вдовствующая императрица Мария Федоровна взяла с него обещание писать ей каждую неделю.
Но стало известно о назначении генерала Дубенского официальным военным летописцем, и великий князь захотел его видеть.
— Вот кому завидую! Что может быть лучше такого назначения? Состоять при особе государя, иметь доступ в Ставку, ездить по всем местам военных действий, бывать в тылу и на фронте, да это все равно, что возлежать на пиру богов!..
— Приятно-то оно приятно, ваше высочество, да и страшновато. Ну, как не оправдаю ожидания?..
— Ну что вы! Тут ведь и мудрить много не надо. Берите пример с древнего летописца: «Отселе начнем и числа положим. В лето тысяща девятьсот четырнадцатое, вложи Сатана в сердце злохитростному и богопротивному Вильгельму…»
— Ох, не смейтесь, ваше высочество. «Великому времени великие слова», — сказал мне вчера один знакомый. А что, как не найду? Ведь даже высочайший манифест подвергся критике. Списано, говорят, с речи Александра Первого. И эта «матушка Русь» из народного календаря!..
— А вы бы, Димитрий Николаевич, посоветовались с литераторами.
— Пытался. Сологуб не стал и разговаривать: «Не могу давать советы генералам». Куприн сказал, что пьянство офицеров в мирное время кое-как еще мог описывать, но войны не знает. К Леониду Андрееву я сам не пошел. А больше-то с кем разговаривать? Нет у нас писателей-баталистов. Поэты — другое дело. Повели меня вчера в какой-то литературный кабак. Надел пиджак, сижу за столиком со своим чичероне, а уже вся публика знает, кто я такой. Подходит этакий детина в сажень и рычит:
Я уже хотел уйти, но подсел какой-то интеллигентного вида с голубыми глазами и начал о безднах духа, о пении серафимов, которое я должен подслушать. В этом-де и состоит моя задача, а регистрировать факты, описывать сражения — кому это нужно? Тут кто-то с голым черепом, севший за наш стол без всякого приглашения, закричал: «Неверно! Совсем неверно! Именно факт должен быть восстановлен в правах, как литературное явление. Надо уметь поднести факт, чтобы он стал словом. Только тогда слово будет Бог. Копите слова-факты, составляйте из них ряды, скрещивайте ряды, противопоставляйте слова друг другу. И, пожалуйста, отдайте приказ по армии военных корреспондентов, чтобы уничтожен был „град пуль“, „залитые кровью поля“ и „доблестные сыны отечества“».
— Как так?
— Нельзя! Нельзя! Все погубите. Вас читать не станут. И вот еще: когда будете описывать храбрость, не забудьте обо вшах, об отхожих местах… А победы генералов надо объяснять их неумением. Иначе из вас ничего, кроме Тита Ливия в генеральском мундире, не получится.
12