Возрождение
Наконец эта встреча должна произойти. С того времени, когда я был в последний раз в отцовском доме Ибрагима Хасани, я больше не видел его. Тогда он почти не принимал участия в разговоре. Юсеф, его двоюродный брат, позднее рассказал мне, что он стал учителем, а сейчас работает в сельскохозяйственном управлении губернаторства Латакия. В этой должности его вместе с несколькими коллегами делегировали в ГДР, а после возвращения он просил передать мне, что если я захочу присутствовать на торжественном открытии сельского кооператива, то должен скорее приехать к нему в Латанию.
Опоздав на несколько минут, я оказываюсь в условленном месте, рядом с небольшим чистеньким отелем «Гамаль» на морской набережной. Ибрагим уже стоит у входа и ждет меня. Ужасно неприятное чувство давит, как тяжкий груз: во всем мире от немцев ждут пунктуальности. Ибрагим не один: около него стоит небольшого роста худощавый мужчина с большими усами. Мы знакомимся. Спутника Ибрагима зовут Рифаи, он из дирекции окружного археологического управления.
При обсуждении программы я оказываюсь в сложном положении. Ибрагим хочет показать мне современную Латанию, а г-н Рифаи слышал, что я интересуюсь еще и древней историей, и он хотел бы провести меня по всем историческим местам. Оба горят миссионерским пылом, чтобы показать мне прошлое и настоящее величие города. Я постоянно раздираем между прошлым и настоящим.
Ибрагим хочет продемонстрировать мне квартал современных вилл, а г-н Рифаи презрительно отмахивается и говорит о них как о бетонных ящиках, в которых в отличие от традиционных квартир без кондиционеров жить невозможно. Он тащит меня к римским колоннам с коринфскими капителями, и его охватывает гнев, когда он слышит, как Ибрагим отзывается о «древних булыжниках» как о старом хламе. Ибрагим смотрит на часы и говорит, что надо непременно осмотреть еще маслобойню, табачную фабрику, но в первую очередь — порт. Но г-н Рифаи так быстро свои позиции не сдает. Сначала я должен полюбоваться и сфотографировать триумфальную арку, раскопанную лишь несколько лет назад, и он быстро чертит каблуком на земле: триумфальная арка была сооружена над местом пересечения двух главных улиц, одну из арок окружала высокая колоннада, построенная, по всей вероятности, при Септимии Севере примерно в 200 году, по, возможно, и раньше. Он хотел потащить пас в несколько мечетей и на гору, находящуюся в центре города, где стоял замок крестоносцев, от которого не осталось и следа.
Но тут протестует Ибрагим. Он вталкивает нас в свой «шевроле» и везет в порт. Мы проезжаем через большие ворота, и у нас никто ничего не проверяет. Машина, по-видимому, говорит сама за себя. Проезжаем мимо длинных рядов складских помещений до набережной. В то время как г-н Рифаи рассказывает, что здесь сохранились также остатки средневековых портовых сооружений и цоколь маяка XIV века, Ибрагим сообщает, что современный порт был построен в середине 30-х годов. На причале стоят и разгружаются несколько судов; к сожалению, именно сейчас нет ни одного из ГДР. Но многие из кранов сделаны в Магдебурге, гордо замечаю я.
Г-н Рифаи предпринимает еще одну попытку соблазнить меня прошлым, но когда узнает, что я уже ознакомился с Угаритом и другими финикийскими поселениями и даже со всеми окрестными рыцарскими замками, разочарованно прощается. Теперь можно возвращаться в отель.
Мы сидели за бутылкой вина, поданного к ужину, и Ибрагим спросил, не говорит ли мне о чем-нибудь название отеля. Я пожимаю плечами. Гамаль очень распространенное арабское имя, о чем оно должно мне говорить?
— Отель, — рассказывает Ибрагим, — первоначально, в конце пятидесятых годов, был назван в честь Гамаль Абдель Насера. Тогда Сирия и Египет составляли единый союз. Этот союз, как известно, продержался с пятьдесят восьмого по шестьдесят первый год. Хотя в то время были уже конфликтные ситуации — египетская буржуазия злоупотребляла идеей арабского единства и пыталась поставить в безвыходное положение сирийских предпринимателей, — мы, баасисты, были решительно против раскола.
В первый раз Ибрагим упомянул, что он — член партии Баас. Я раньше знал об этом — слышал от Юсефа — и как раз поэтому был очень заинтересован во встрече с Ибрагимом. Мне хотелось не от посторонних, а от бааси-ста узнать о партии, пришедшей к власти в 1963 году в Сирии и имеющей большое влияние в других арабских странах. Обычно баасисты умалчивают о своей партийной принадлежности. Партия, долгие годы находившаяся на нелегальном положении и продолжающая оставаться нелегальной в отдаленных областях арабского мира, предпочитает конспирацию, даже когда она у власти. Известны имена лишь нескольких ее лидеров.