Римские властители на Востоке, их наместники и местные зависимые правители старались подражать Риму в расточительности. Еще и сейчас можно обнаружить многочисленные великолепные постройки тех времен, не уступающие в строительном искусстве зданиям на полуостровах греков и италийцев. Численность памятников так велика, что на каждом шагу даже в самых отдаленных уголках страны наталкиваешься на чудесные сокровища, забота о которых потребовала бы целой армии археологов.
На автомобиле к Селевкидам
Для автомобилиста из Европы езда на Востоке является школой высокого мастерства. Тот, кто в течение нескольких лет обошелся без аварии, может сказать о себе, что умеет водить машину. Теперь для него вряд ли существуют непредвиденные ситуации. Самое главное для водителя, получившего права в ГДР и желающего ездить на Востоке, состоит в том, чтобы как можно скорее забыть правила уличного движения. Единственное правило, которое следует усвоить, — это то, что нет никаких правил, на которые можно было бы положиться. Водитель в любой момент должен быть готов ко всему, и прежде всего к самому непредвиденному, невероятному, невообразимому. И между тем, к великой для себя неожиданности, он заметит: а транспорт-таки движется! Все регулируется взаимопониманием и предупредительностью.
Разумеется, на Востоке тоже имеются дорожные знаки, но никто не обращает на них внимания. Например, сигналить — самое большое удовольствие дамасских автомобилистов, и поскольку гудок, включенный даже на полную мощность, их уже больше не удовлетворяет, они вмонтировали специальные сигнальные устройства, выбрасывающие одновременно целую серию коротких, пронзительно-требовательных звуков. В то же время в Дамаске и во всех столицах сирийских губернаторств существует запрет на сигнализацию. Таблички на всех подъездных дорогах и внутри городов напоминают об этом запрете.
Следует отдать справедливость: пренебрежение к дорожным знакам, едва ли доступное пониманию жителя Европы, имеет свои положительные стороны. Водитель вынужден концентрировать все свое внимание на движении, а не на дорожных знаках; он не станет останавливаться, размышляя о том, как следовать предписанию, а будет разумно реагировать на конкретную ситуацию, возникшую в потоке машин.
Дома я довольно часто досадовал по поводу фетишизации правил и предписаний, а на Востоке я проклинал коварную манеру езды. У нас, вне всякого сомнения, легче водить машину. Шофер, едущий у нас по главной улице, не смотрит ни направо, ни налево, ни туда, откуда выходят улицы. Желтый квадрат перед перекрестком придает ему чувство удивительного превосходства над бедными чертенятами, выползающими из боковых улиц, и, что еще хуже, у него появляется сознание ложной неуязвимости.
Тот, кто в конце рабочего дня попытается выехать из боковой улицы на главную — об этом я мог бы много чего порассказать, — должен ждать до посинения, если поблизости нет полицейского. На Востоке даже на самой оживленной центральной улице редко случается так, что нужно пропускать более двух машин. Как только водитель замечает, что из боковой улицы выезжает машина, он дает ей возможность проехать, останавливает свою и, следовательно, всю колонну, движущуюся по главной улице. Наш «регулируемый» метод езды вызывает множество споров о правах и грубости, в то время как регулирование, основанное на принципе взаимной согласованности, требует, может быть, большего напряжения, по воспитывает взаимную предупредительность. «Езди и давай ездить другим» — вот, по-видимому, девиз водителей Востока.
Взаимная согласованность действий осуществляется с помощью левой руки. Обычно благодаря теплому климату левое переднее стекло машины открыто; если локоть водителя лежит на раме, все нормально; рука слабо повисла — осторожно, ехать медленно, дорога не просматривается; ладонь прижата книзу — нужно резко затормозить; легкое движение кистью говорит о том, что можно делать обгон; вытянутая рука предупреждает о повороте. Этих немногих движений достаточно для согласованности действий. Если в машине включен стоп-сигнал или даже мигалка, можно с уверенностью сказать, что водитель — европеец, который лишь недавно приехал в страну.
Вооруженный таким опытом, я отправляюсь в Хомс, откуда намереваюсь посетить некоторые наиболее известные греко-римские поселения в Центральной Сирии. Со мной едет Ахмед Хош, мой симпатичный гид по историческим местам Сирии. Уже на Парламентской улице я должен пропустить несколько запряженных лошаками повозок, двигавшихся мне навстречу по улице с односторонним движением. Если пренебрежение правилами уличного движения водителями моторных средств передвижения основано, так сказать, на неофициальной договоренности, то для гужевого транспорта не существует вообще никаких правил. Пока я развлекаюсь этими тонкими сравнениями, мне под колеса катятся огромные тыквы. К счастью, у машины хорошие тормоза, и тыквы остались невредимыми. Бородатый мужчина спокойно, не торопясь, собирает их на дороге и кладет в повозку. Мне приходится долго ждать. Мальчишка, для которого «сопля» — совсем не бранное слово, а соответствует его истинному значению, используя благоприятную обстановку, забирается на мой багажник. Он покровительственно машет мне, чтобы я ехал, и лишь через несколько сот метров спрыгивает. Меня объезжают велосипедисты — так беспорядочно, словно рыбы в ручье. Пожилые мужчины тянут большие, сильно нагруженные двухколесные ручные тележки; они висят на оглоблях так, что, боюсь, в любой момент могут быть подняты в воздух опрокинувшимся назад грузом.