По туристок сдержать уже невозможно. Они растекаются по всей территории раскопок. Счастье, что в особенно опасных местах натянуты канаты, предупреждающие полет в прошлое. В некоторых шахтах посетителю разрешается спуститься по ступенькам в глубину. Самые храбрые не отказываются и от этого — все-таки оплачено. Беспрестанно щелкают фотоаппараты. «Ten thousand years ago!» («Десять тысяч лет назад!»), «It’s wonderful is n’t?» («Удивительно, не правда ли?») — слышу восторженные возгласы.
Пытаюсь вмешаться и сказать обладательнице восхитительной пестрой шляпки, что она стоит перед стеной, относящейся к первой половине II тысячелетия до н. э., а вал VIII тысячелетия находится в противоположном углу территории раскопок, но возбужденная женщина не дает мне говорить. Она жадно хватается за возможность поделиться с кем-нибудь, кто не относится к обществу туристок, своими впечатлениями о мире и обрушивает на меня бурный поток восторженных восклицаний, из которых я, к сожалению, не понял и половины. Только одно мне было ясно: здесь говорит тот, кто, уж конечно, знает мир! Англичане очень милы: их легко понять. Французы, наоборот, давно уже не так галантны, как утверждают: они говорят на очень смешном языке, а их Эйфелева башня нисколько не выше, чем Эмпайр Стэйт Билдинг. Вот в Италии ей понравилось гораздо больше, особенно город, где ездят не в автомобилях, а в гондолах. Мадам не сразу вспоминает название города, и я прихожу на помощь ее памяти. Под конец падающую башню в Пнзе она перемещает в Неаполь, а Везувий — в Сицилию, и я перестаю исправлять такие мелочи. Опустив глаза и покраснев, она сообщает, что, собственно говоря, в арабские страны она не хотела ехать, потому что слышала, будто здесь крадут женщин и увозят их в пустыню, в гаремы шейхов. Я уже не помню, успокоил ее мой ответ или разочаровал.
Гид снова хлопает в ладоши, смотрит на часы и приглашает ехать дальше. А я все еще не сказал моей собеседнице, что она так и не увидела самые древние в истории человечества стены. Ну да ладно, она, впрочем, как и ее спутницы, к концу путешествия по свету все так перепутает, что ей будет не до этих каких-то двух тысячелетий.
Когда автобус отъехал, я возвратился к месту раскопок, к руинам, немым свидетелям далекого прошлого. Можно легко различить стену вала с вырубленным в скале рвом в 9 метров шириной и 3 — глубиной. Полностью откопана башня. Я сажусь на краю траншеи и предлагаю хромому сторожу сигарету. Тот садится рядом со мной и закуривает. Беседуем на английском. Он был солдатом в Арабском легионе при Глабб-паше, а ногу ему прострелили в 1949 году во время первой арабо-израильской войны. Словно угадав мои мысли, он показывает на мощные крепостные сооружения, которые говорят о том, что жители этих ранних поселений тоже не чувствовали себя в безопасности. Сторож рассказывает, что во время раскопок были найдены даже останки убитых. Поселение было завоевано, вероятно, в VII тысячелетии — так думают археологи. «Война и снова война, уже десять тысяч лет!» — горестно говорит он и стучит костылем по своей деревянной ноге. Мы оба не подозреваем, что в этот момент полным ходом идет подготовка Израиля к нападению на соседние арабские государства и через каких-нибудь три недели война принесет новые страдания в долину Иордана.
Приглашает царь
И снова прошли тысячелетия. Вероятно, в VII тысячелетии люди научились использовать металл, выплавлять из руды медь и обрабатывать ее. Почти в то же время возникло искусство обработки глины — керамика; обожженные глиняные сосуды вытеснили каменные, деревянные и кожаные.
С ростом эффективности труда человек мог уже производить больше, чем ему было необходимо для личного потребления. Возникло разделение труда, и появилась возможность жить за счет эксплуатации рабочей силы других. В результате этой эволюции в VI тысячелетии существовавший ранее общественный порядок, основывавшийся на правилах совместной жизни равноправных членов племени, постепенно сменился другим — образовались классы. Все более прогрессирующее общественное разделение труда привело к развитию самостоятельных ремесел. На месте первых станов возникли поселения, потом города, распространившие свое влияние на большие территории. Особенно успешно этот процесс проходил в долинах крупных рек, таких, например, как Евфрат, Тигр и Нил, где уже в VI тысячелетии плодородие земель было значительно повышено с помощью хитроумной системы каналов. Такие значительные строительные мероприятия требовали строгой системы организации труда, которую можно было осуществить только посредством сильной центральной власти.