На следующий день я сравниваю великолепно выполненные реконструкции отдельных частей дворца в дамасском музее с моими впечатлениями. Умелые руки снова сложили здесь осколки обнаруженных во время раскопок мозаичных орнаментов в длинные настенные фризы, восстановили отдельные части колоннады.
Наряду с залом были реконструированы входные ворота с огромными полубашнями, причем удалось использовать многие оригинальные части. Детали из отделочного гипса украшают прямоугольные поверхности с вклиненными в них башнями. Что касается орнамента, то здесь посетителя поражает еще одна, особая деталь историко-искусствоведческого плана. В отличие от мечетей этого периода, содержание мозаик которых, как мы уже видели, ограничивалось изображением природы и архитектурного ландшафта, то есть изображением того, что окружает человека, светская архитектура того же периода изображает самого человека.
Уже у входных ворот пришедшего приветствует бюст халифа. Над ним — сидящая пара, художественное изображение которой явно заимствовано с надгробных фигур Пальмиры. Рядом расположились несколько обнаженных до пояса женских фигур. Во внутреннем дворе также находился фриз с рельефным изображением всадника размером выше человеческого роста, многих мужских и женских фигур.
Но самое сильное впечатление производят две огромные фрески, обе более 10 метров высотой и 4,5 метра шириной, также выставленные в музее, и не как настенные панно — они были найдены на полу дворца. Одна фреска изображает женщину с обнаженным бюстом, держащую в руке платок с фруктами, — по всей вероятности подражание древним изображениям богини плодородия; два фантастических морских существа играют вокруг нее. Другая изображает халифа на охоте, мчащегося в стремительном галопе на лошади. В левой руке он держит лук, а правой натягивает тетиву и направляет стрелу. Над изображением халифа можно увидеть двух женщин-музыкантш, укутанных в развевающиеся одежды фиолетового цвета. Игрой на гитаре и флейте они занимают гостей, пока не возвратятся охотники.
Таков, значит, был Хишам, повелитель верующих, которого наградил Аллах. Я очень рад, что встретился с ним здесь, в музее, и там, в пустыне, на развалинах его замка. Уже уходя из музея, встречаю директора и рассказываю ему, что побывал во дворце в пустыне. Он задумчиво покачивает головой. «Вы довольны поездкой?» Я не колеблясь отвечаю: «Да, это была незабываемо прекрасная поездка!»
Другие находки из дворцов того времени тоже характеризуют Омейядов как жизнерадостных властителей, и ничто не говорит о тех пуританских чертах, которыми их наделяют представители различных исламских течений более позднего времени, вплоть до наших дней. Примерно в 80 километрах от Аммана, в иорданской пустыне, стоит Каср Амра, небольшой охотничий замок с купальней, построенный Валидом I между 711 и 715 годами. Так как строительным материалом для постройки дворца служил красный песчаник, то арабы назвали его «маленьким красным замком». Здесь еще сохранилась прекрасная настенная живопись. Она изображает сцены охоты, а также группы танцовщиц и купальщиц, и, по-видимому, художники, создавая эти натуралистические произведения, не испытывали страха перед наказанием. Таким образом искусство того времени обстоятельно рассказывает нам об усладах властителей и лгало что о жизни тех, кто создавал им условия для наслаждений. Есть даже изображение самого легкомысленного из династии Омейядов — Валида II, прославившегося, несмотря на запрет Мухаммеда, как непьянеющий пьяница, охотник и поэт, который устроил попойку на святом камне Каабы в Мекке, Но нет ни одной картины, где были бы показаны крестьянин на пашне, пекарь в пекарне, виноградарь, выжимающий сок из винограда, каменщик, строящий дворец. Жизнь народа не была объектом, достойным воплощения в искусстве.