— Калькуляторы я вам не верну! — завопила училка.
— Ваши дети тупицы, они не хотят складывать в уме, но я этого так не оставлю! Я их буду тренировать до тех пор, пока они со сна не научатся отвечать, сколько будет, если к тысяче пятисот шестидесяти семи прибавить девятьсот сорок пять. Для чего иначе человеку голова? Чтобы причёску носить?
— Я требую вернуть калькулятор! — повторил моряк и грохнул кулаком по столу.
— Не получите, — ответила учительница. — Я их все сожгла!
И она помахала перед носами растерянных отцов мешочком с пеплом, который затем вытряхнула из окна и плюнула вслед серым ошметкам.
— Мой футляр из тигровой шкуры, — растерянно пробормотал моряк и закрыл глаза рукой.
— А теперь все считать! — орала училка. — Хватит прохлаждаться! Раз-два!
Она подошла к двери и заперла её на замок.
— Никто не уйдёт домой, пока не решит контрольную, — провозгласила она.
Некоторые отцы в ужасе начали решать, а один лысенький плюгавенький мужичонка робко поднял руку.
— Прошу прошения, — произнёс он со слезами в голосе. — У моей супруги сегодня день рождения, и она ждёт меня; не могли бы вы отпустить меня пораньше?
— Нет! — заявила учительница. — А жене своей передайте, чтобы завтра все матери были в школе. У меня и они считать будут!
Моряк поднял голову и в его глазах загорелся зловещий огонёк.
— Ах ты, змея! — сказал он. — Ты и за наших жен собираешься приняться? Моя бедная Луиза… Нет, её ты не получишь! Мужики! К бою! Заряжай!
21
Всё произошло мгновенно. Моряк, словно рысь, выскочил из-за парты и ухватил учительницу своими длинными руками. Какой-то моложавый мужчина, сидевший в ряду у окна, сорвал штору. Отцу Сирли сунули в руки другой конец шторы, и вместе они запеленали, как мумию, отчаянно отбивавшуюся училку.
— Верёвку! — скомандовал моряк. — Эй, кто-нибудь, подайте верёвку!
Лысенький отец, торопившийся на день рождения супруги, сорвал с себя рубаху и разодрал её на полосы.
— Дай сюда, — приказал моряк и продемонстрировал, как старые морские волки умеют вязать морские узлы.
— А мы её не слишком… того? — заколебался один из отцов.
— Ничуть! — ответил рыжебородый. — Таков наш отцовский долг. Бедные крошки… Кто их защитит, если не родной отец!
Он завязал последний узел и с удовлетворением посмотрел на дрыгающийся на полу кокон.
— Куда мы её денем? — спросил папа.
— Отвезём на корабль, — ответил моряк. — Я закину её в Африку. Пусть там муштрует обезьян и подсчитывает их хвосты. Мартышкам это нипочём, если станет невмоготу, они удерут на дерево. Мы отплываем завтра утром.
Трое мужчин подняли училку на плечи и осторожно вынесли из школьного здания. На дворе было темно — вот как долго длилось собрание! Рулон с училкой загрузили в машину моряка, и трое добровольцев согласились помочь втащить груз на борт.
— Ну, мужики, всего вам хорошего, — сказал рыжебородый. — Мы своё дело сделали. Дети спасены!
Отцы крепко пожали друг другу руки, заговорщицки подмигнули и разошлись.
По дороге к дому отец почувствовал, что его колени всё ещё дрожат от пережитого потрясения. Настроение было приподнятым, хотелось выкинуть на пустой улице какое-нибудь коленце. Отец чувствовал себя точно так, как тогда, когда он, ещё совсем маленький мальчик, подмешивал столярный клей в суп злого учителя труда. Он сорвал с дерева ветку и шлёпал ею по стенам домов, а дойдя до одного частного домовладения, протянул руку через забор и сорвал два яблока с чужой яблони. Они были ещё зелёными и кислыми, отец пару раз куснул оба, а огрызками запустил в дорожный знак «Осторожно, дети!».
Задребезжало разбитое стекло. Отец удивлённо оглянулся вокруг — он-то к этому был непричастен. Низкорослый и лысенький отец, торопившийся на день рождения супруги, как видно, тоже испытал приступ лихости — иначе с чего бы это он бросил камень в уличный фонарь? И, испугавшись своего поступка, со всех ног бросился бежать, мелькая между домами.
— Как прошло? — спросила мама, когда отец вернулся домой. Сирли тоже высунула нос из своей комнаты и печально посмотрела на папу. Он ободряюще похлопал её по щеке.
— Все путём! — похвастался он. — Не бойся, девочка, больше эта ведьма тебя не тронет!
— Что ты ей сказал? — спросила Сирли.
Отец хитро улыбнулся, подмигнул и сказал: