После того, как были исполнены еще три-четыре уже более современные песни, Рома снова сделал знак парням, что пора сделать перерыв. Большая часть слушателей, распознав грядущую паузу, поспешила по своим делам. Сима шагнула к Роме.
– Здорово у тебя… У вас получается, – одобряюще заметила она.
Шум от пролетающих неподалеку вагонов и гулкое эхо заставляли повышать голос и практически прокрикивать некоторые фразы. Метро не доверяло шепоту, словно пресекало все тайное, не уверенное, не смелое.
– Точно? Не слишком я взрослый для таких песен?
– Нет, ты что. В самый раз. А я?
– В смысле?
– Я выгляжу совсем не как певица, верно?
Рома пожал плечами. Был ли правильный ответ на этот вопрос?
– Ты выглядишь здорово, – сказал он. – Но я всегда думал, что из тебя выйдет настоящая поп звезда.
– Я помню, – Сима потупила взгляд.
О, сколько всего в этом: «Я помню!»
– Мы выросли, – продолжила она. – Мне нравится, что моя жизнь предсказуема. Каждый день одни и те же люди, на которых я могу положиться. Ты всегда смотрел свысока на такую жизнь, как у меня сейчас.
– Я просто не знал, что ты этого хотела.
– Любая женщина хочет этого, рано или поздно.
Рома бессознательно принялся искать взглядом Еву, которая по всей видимости отбежала в ближайший Макдональдс в туалет.
– И она бы ее хотела, – немного победоносно подытожила Сима.
Рома пожал плечами.
– Извини. Вам еще долго играть?
– Да, – после некоторой паузы сказал Рома. – Мы еще должны отыграть несколько песен.
– Понятно.
Сима ждала продолжения разговора, но он молчаливо отказывался подбрасывать фразы.
– Давай будем общаться? Я думаю, мы не зря встретились. И вообще, я работаю рядом с этой станцией, и, если ты тут играешь, мы будем часто видеться.
– Не думаю, что мы еще будем здесь играть.
– Почему?
– Публика… Не благодарная.
– Ясно. Теперь я тебе не интересна. Слишком скучная, да?
– Что?! Ты хоть заметила, что я даже не переименовывал группу?
Заметить было легко. «Сироп» – это всего два слога: «Си» – Сима и «Ро» – Рома.
Тем временем Ева, спускаясь обратно в метро, и издалека заметив какую-то высокую девушку рядом с Ромой, преданно поспешила подойти и нырнуть под его плечо (она едва доставала до него). Сима с присущей женщинам строгостью по отношению к другим женщинам, отметила светлые перегидрольные волосы Ева и хищную, выпущенную откуда-то из-за затылка розовую яркую прядь. Но, кажется, Роме она нравилась. Он приобнял подругу и стал устойчивее, словно капитан корабля, который во время качки схватился за штурвал. И то ли присутствие Евы взяло ее на «слабо», то ли не хотелось уходить, то ли последние слова Ромы слишком больно царапнули по старому, только Сима вдруг спросила:
– А можно я попробую?
– Что? – не понял Рома.
– Ну, спеть.
Рома и Ева переглянулись.
– Брось, чем ты рискуешь? Большинство этих людей никогда нас больше не увидят.
Ева насупилась и схватилась за розовую прядь, нервно перебирая ее маленькими пальцами. Рома улыбнулся, как будто солнце, которое на время заслонили тучи, вдруг отвоевало свое законное место на небосклоне. Он пожал плечами.
– Почему бы и нет. Да, малыш?
Рома свысока чуть притянул Еву к себе, словно оценивая устойчивость ее морального состояния. Тем временем Сима опустила прямо на пол тяжелую сумку, из которой выглядывал кончик рабочего ноутбука, а потом скинула с плеч пиджак и небрежно уложила его поверх сумки. С похожим движением лошадь сбрасывает наскучившего и слишком наглого наездника. Затем она сняла резинку с волос и немного разворошила их руками.
– Ну как?
– Не плохо, – подтвердил Рома. – А что будем играть?
– Нашу песню номер пять. Помнишь такую?
Конечно, Рома помнил. Это было кодовое название «Рок-н-ролла», песни Би-2. В школе они любили давать кодовые имена песням, которые были понятны только им двоим и группе. Но нынешняя группа Ромы, конечно, не знала этого шифра.