В очередной раз мой вечер был потерян для науки. Я провела его в мучительных раздумьях. А вдруг Кир снова затаится и больше не подойдет? Не навязываться же ему? Или попытаться заговорить первой — это нормально? Ну, найти там какой-нибудь повод — типа тех же пряников. При воспоминании о пряниках захотелось провалиться сквозь землю.
А Кир, как ни крути, очень красив. Его образ занял все мои мысли, и прогнать его не удавалось. Да и не особо старалась.
Что бы такое придумать, чтобы завтра начать разговор с Киром? Ни одна из идей не казалась ни убедительной, ни остроумной. Заснула я совершенно несчастной.
Как выяснилось, зря страдала. На следующий день Кир появился у моего правого плеча прямо с утра, стоило отойти метров двести от общежития!
— Привет! — я расплылась в улыбке натурально от уха до уха.
— Доброе утро! Не помешаю? — улыбнулся мне в ответ Кир. — Говорят, с другом дорога вдвое короче.
Я была так рада его видеть, что сначала даже не поняла, в чем подвох. А ведь Кир все сразу очень четко сформулировал.
Да, мы стали ежедневно общаться, проводя за ничего не значащими разговорами всю дорогу до универа и обратно. Поначалу меня удивляло, что на занятиях Кир по-прежнему держится особняком, но потом дошло, что это он так заботится о моей репутации порядочной девушки.
Спасибо, конечно, но… Честно говоря, меня такая деликатность стала, мягко говоря, напрягать. Особенно когда несколько недель спустя я поняла, что ни к каким активным действиям в наших «отношениях» Кир переходить не собирается.
Как он и сказал тем утром — «друг».
Нормально, да? Обидно было до слез, но не самой же мне к нему лезть с поцелуями?
Хотя хотелось.
Кириятиольнэ
Когда в парке Зоя сказала, что рада видеть меня своим другом, я про себя посмеялся. Другом мне может быть только мужчина, на которого можно рассчитывать и на охоте, и в работе, и в драке с врагом. С женщинами все иначе устроено. По крайней мере, у чужи.
Как у русских — не знаю.
Но ее слова запали мне в душу. Всю ночь я ворочался, думая об этом. То, что я просто ищу для себя лазейку, чтобы быть рядом с Зоей, не нарушая наших правил, я понял сразу. Дружбу с русскими женщинами Сироша не запрещала. Наверное, просто не могла себе представить такой дичи. Но не запрещала. Это я знаю точно.
Перед тем, как отправить нас с Сэти в город, старейшины устроили нам целый экзамен. Я наизусть заучил все, что смог припомнить старик Салллитемен, но в личной беседе со старейшинами выяснилось, что по-настоящему их интересовало в основном то, как я уяснил запрет Сироши. А уяснять там было нечего, правило простое, как лыжа. Чужь не должны вступать в брак с иными народами. Всех, кто ослушается, ждет кара.
Во время беседы старейшины прямо спросили, понимаю ли я, что словосочетание «вступать в брак» следует трактовать максимально широко? Я понимал. Мне в тот момент уже было двадцать. Так что я заверил старейшин, что ни при каких обстоятельствах не стану вступать в половую связь с нечужскими женщинами. Старейшины важно покивали головами, а потом старик Саллитемен, прокашлявшись, заявил, что запрет Сироши касается вообще любых половых связей, и вот тут я заподозрил, что, может быть, мои познания в этой сфере и недостаточно широки. Приобщившись к безлимитному интернету, я этот пробел быстро восполнил.
Но я совершенно точно знаю, что дружбу Сироша в виду не имела.
Я сто раз повторял себе, что это малодушие и потакание собственным слабостям. Что мне не следует играть с Зоей в такие игры. Что я должен прекратить думать о ней и уж точно не пытаться заводить с этой русской девушкой «дружбу».
Я полностью с собой согласился и уснул, зная, что принял верное решение.
А на следующее утро догнал Зою у общежития.
Вообще у чужи олень считается очень уважаемым животным. Но в то утро я наградил себя этим прозвищем исходя из русской языковой традиции.
ГЛАВА 5
Зоя
Объявлять об отмене спаренных лекций после их фактического начала — это беспредел! И ладно бы профессор попал под трамвай по пути в университет или выпал из окна кафедры непосредственно перед парой, или — чего в жизни не бывает! — совершил выдающееся открытие, поливая цветы в аудитории. Ничего подобного! О том, что преподаватель заболел и не сможет провести лекцию, он сообщил лаборанту еще накануне вечером! Неужели к трем часам дня нельзя было найти ему замену? В конце концов, высшая нервная деятельность — не такой уж и сложный предмет! Каждый второй преподаватель мог бы прочесть четырехчасовую лекцию и без подготовки.