— Откуда ты знаешь? — переспросила у неё “охра” — так я про себя звала ту, у которой кожа была почти такого же цвета, как небо на Шанту. — Ты тоже с Центральных?
Но ответить помешал один из наших тюремщиков, громко шикнув.
Нас провели по узкому коридору, а потом вывели на большую площадь. Оказалось, что здание это вовсе не здание, а скорее стены вокруг площади. И на самой площади я увидела не одну такую “делегацию”, как наша.
Были и связанные верёвками люди, и в клетках, и с цепями на ногах. Кого-то лупили надсмотрщики по спинам плетями, кого-то пинали.
Стоял шум и гам, крики, гул разговоров.
И плач. Его тоже было слышно. Но, кажется, тут это воспринималось естественно. Как кудахтанье кур на птичьем рынке.
— Невольничий рынок, — прошептала Римма. — Я на таком однажды бывала уже.
— Проходите под третий купол, — к нам подбежал невысокий мужчина средних лет, в руках у него был электронный планшет. — Оплата за место торговли прошла, можете выставлять товар. Если нужна будет помощь менеджера — за три клирита вам помогут представить товар в лучшем виде.
— Мы и сами за три клирита всё сделаем, — осклабился один из буссамиров, а потом нас повели под этот “третий купол”, чтобы продать как вещи.
10
— Снимите свои лохмотья и станьте в ряд, — буссамир стал нас расталкивать, чтобы мы встали в ровную линию. — Давайте, раздевайтесь!
Я поёжилась от ужаса, что мне сейчас перед сотнями людей придётся раздеться наголо. Бросило одновременно и в пот, и в холод, зубы застучали.
— Чего ждёте? — буссамир поднял плеть и прошёлся ею возле наших ног.
Римма, закусив губы, стащила с себя свитер, оставшись в одной майке, а потом взялась и за неё. Другие девочки, потупив глаза в землю, тоже стали снимать с себя одежду.
Я же никак не могла решиться. Меня трясло, пальцы одеревенели. Волны стыда одна за другой прокатывались по коже, вызывая колючие мурашки.
— Не надо, — послышался низкий женский голос. — Пусть не раздеваются, я и так всех заберу.
По наш купол вошла высокая худая женщина в длинных алых одеждах и с золотистым тюрбаном на голове. Кожа её лица была тоже тёмной, словно шоколад, а брови выкрашены в красный цвет. Сопровождали её четверо таких же тёмных мужчин, одетых в широкие красные штаны и длинные белые рубашки.
— Мариак, — залебезил один из буссамиров, — здравствуй! Рады видеть тебя!
— Здравствуй, Фиррин, не могу сказать того же, — улыбнулась женщина. — Девочек не трогали?
— Нет! Мы же договорились. Какими взяли, такими и привезли. Пальцем не трогали.
— Но и кормить не кормили, — она прищурилась и осмотрела нас, потом прошлась, остановившись возле каждой.
Возле меня женщина задержалась дольше всех. Прошлась взглядом внимательно с ног до головы, а потом даже прикоснулась к волосам.
— Кроктарианка… — прошептала негромко. — Откуда ты здесь?
Но, казалось, вопрос она задала себе, а не мне, потому что, едва я открыла рот, чтобы переспросить, она будто бы потеряла ко мне интерес и пошла дальше, к “охре”.
Кроктарианка? Что это значило? Я не слышала о расах с подобным названием в Гидре. Неужели я действительно была из другой галактики? Но как вообще это было возможно?
Эта Мариак перечислила клириты на трекер буссамиру, оставив их довольными, а потом её спутники подошли к каждой из нас и надели на правые запястья небольшие металлические браслеты с мигающими зелёными лампочками.
Нам было велено следовать за двумя мужчинами, а двое остались с Мариак. Видимо, у неё ещё были дела на этом рынке.
Нас отвели через другой, менее людный, выход и посадили в автомобиль, схожий с тем, в котором привезли на рынок, только выглядел он чище и более ухожено. Внутри была комфортная прохладная температура и приятно пахло.
Кресел внутри не было, сиденья в виде диванчиков располагались вдоль стен. Когда мы сели, сверху опустились небольшие столики, а на них были закреплены контейнеры.
— Это еда, — прошептала Римма и дрогнувшей рукой приоткрыла контейнер, из которого приятно запахло.
Она взяла прикреплённый к боку контейнера прибор и немного зачерпнула содержимого, похожего на густую кашу.
— Вкусно, — сделала вывод, проглотив.
Девушки, которые, похоже, не ели куда дольше, чем я до того бутерброда в грузовом отсеке астеробуса, принялись за еду. Я тоже открыла свой контейнер и принюхалась. Есть совершенно не хотелось, потому что, когда мною овладевал страх, аппетит куда-то девался. Обычно я заставляла себя есть, понимая, что иначе у меня просто не будет сил на борьбу за свою жизнь.