— Когда нас похитили, он отправился на поиски. Если бы не он, я бы и не вышла из анабиоза, в котором держал меня щуплик после того, как вернул к жизни. Но сейчас твой отец находится в самом центре Гидры, в тюрьме. Я чувствую, что он жив, и собираюсь вернуться за ним, когда отправлю домой тебя.
Какой бы непростой Яра не была, какой бы жестокой не являлась, сейчас она была сосредоточена на одном — спасти свою семью. И это по-настоящему впечатляло.
— Я пойду с тобой, — сказала я решительно. — За отцом.
Теперь у меня была семья, и не собиралась снова оставаться одна. Отец и мать искали меня, рисковали своими жизнями, ни на минуту не прекращая верить. И осознавать это было невероятно ценно.
Внезапно Яра улыбнулась. Открыто и искренне. Видеть улыбку на её лице казалось чем-то невероятным.
— Хорошо, — кивнула она. — А теперь идём спать. День был сложным, и тебе ещё предстоит узнать очень многое.
День действительно был очень сложным, чего уж тут говорить. Поэтому спорить я не стала, и мы оправились по спальням.
Уснуть получилось быстро. Сознание погасло, словно лампочка.
Предчувствие молчало, наконец, дав мне передышку, и организм воспользовался этим, отключившись на несколько часов.
Но ночью я проснулась от жажды. Видимо, моё тело проходило какую-то перестройку после переходов и требовало дополнительной жидкости.
Я встала и тихо прошла в основную комнату к кухонной зоне. Налила себе стакан воды и выпила с наслаждением. А потом услышала стоны.
Стонал пленник в камере. Громко, словно просил что-то.
Я замерла и прислушалась снова. Сердце стучало громко, я ощущала себя растерянной. Несмотря на всё, что рассказала о деяниях этого человека Яра, я чувствовала жалость к нему.
Я налила в стакан воды и подошла к двери. Набрала код, который запомнила, пока его набирала Яра. Дверь отъехала, и я вошла в камеру.
Мужчина сидел на полу, обхватив себя, и быстро раскачивался. Увидев меня, он замер.
— Хотите пить? — негромко спросила я, осторожно протянула стакан через решётку и поставила на пол.
Мужчина не двинулся. Он смотрел на меня не моргая.
— Эллиот… — тихо прошептал он. — Эллиот… где Эллиот? Где? Где он?
Было непонятно, он продолжает бормотать сам с собой или обращается ко мне.
— Я не знаю, — всё же ответила ему. — Кто такой Эллиот?
— Эллиот… Эллиот, — продолжал бормотать учёный. — Он ключ… он… мой сын…
28
У этого учёного был сын, и это очеловечивало его в моих глазах ещё сильнее, несмотря на всё то, чем ужасным в своей жизни я ему была обязана.
Значит, его кто-то любил. И он тоже любил кого-то. Мне кажется, если человек любит хоть кого-то, то он уже не потерян, у него точно есть душа.
— Выпейте воды, — негромко позвала я, кивнув на стакан.
Мужчина замолчал и поднял на меня глаза. Он прекрасно слышал меня и видел, а значит, не таким уж сумасшедшим он и был.
— Твоя метка, — его взгляд стал острым, он будто пытался проникнуть в мой мозг. — Она активировалась?
— Какая метка? — я посмотрела на него непонимающе.
— Метка… метка… метка… она должна была проснуться… она должна была… — казалось, что его внезапно вспыхнувшая адекватность снова погасла. Мужчина опять стал смотреть в одну точку куда-то в потолок и раскачиваться.
Вздохнув, я покачала головой и собралась уходить, но вдруг наткнулась на стоящую за моей спиной Яру. Хоть я и совершенно не собиралась скрывать от неё, что входила в узнику, но от неожиданности всё же вздрогнула.
— Уже что-то новенькое, — озадаченно прищурилась она, глядя на учёного. — Откуда ты знаешь про её метку? В отношении кого она должна активироваться?
Яра подошла к решётке, продолжая прожигать учёного взглядом.
— Здесь есть ещё кроктарианцы? Отвечай!
Я едва успела закрыть уши ладонями, потому что она со всей силы ударла рукой по решётке. Та звякнула, а учёный обхватил голову руками и заскулил.
— Яра, стой, — я подошла к ней и взяла за руку. — Давай оставим его, а потом ещё раз поговорим. Я попробую.
Яра посмотрела на меня и, сверкнув глазами, поджала губы.
— Землянская дипломатия, — закатила глаза. — Ладно.
Мы вышли из камеры. Яра подошла к столу и включила машину, генерирующую крепкий кофеиновый напиток. Я такой попробовала впервые здесь сегодняшним вечером и, признаться, была не в восторге.
— Расскажи про метку, — пропросила я её. Думаю, ни я, ни она спать уже не собирались.
Яра развернулась и, уперевшись бёдрами на крышку стола, посмотрела на меня.
— Я тебе уже говорила, что кроктарианцы потеряли возможность иметь потомство естественным путём. Но до того, как это случилось, у нас работал особый орган, точне железа — метка совместимости. При встрече с особью с подходящим наборов генов и гормонов, она активировалась у обоих. Возникало притяжение. Непредолимое притяжение. Выбор, обусловленный биологией. И… я и твой отец-землянин в результате генетических экспериментов стали первыми, у кого она снова заработала.