Через десять минут двигатели астеробуса заработали, система прошла автоматическую проверку, и через минуту челнок вышел в космос. Окон в грузовом отсеке не было, поэтому на звёзды я сейчас посмотреть не могла.
Смотреть на космос было моим любимым занятием во время перелётов. Я вглядывалась в них и мечтала, что когда-нибудь я вернусь домой. Не знала, где этот дом, но где-то же он был. Может даже у меня была семья, которая ждала меня или искала.
А сейчас, раз уж созерцание звёзд мне было недоступным, я решила, что могу выспаться. Лететь было около шести часов, так что это была отличная возможность восстановить силы. Я ведь нормально не спала уже… да даже и не помню, когда в последний раз удавалось проспать хотя бы часа четыре.
Я прикрыла глаза и отрубилась почти моментально, а проснулась от того, что предчувствие зашкаливало. Сердце давало перебои, воздуха не хватало. Я резко села и осмотрелась. Я по прежнему была в грузовом отсеке. Мы по прежнему летели. Но почему моё тело так сигналило?
От страшного предположения прошибло потом. Неужели… Страж тоже был на борту?
7
В космосе сложно было понять, летит корабль или нет, если нет возможности посмотреть в иллюминатор. Если только по звуку работы двигателей. Но иногда при стыковке астеробусы не глушили двигатели, если это была транзитная станция, где нужно было загрузить или выгрузить груз.
Я села и напряжённо прислушалась. Разноцветный зверёк дважды громко фыркнул, будто спрашивал, чего это я напряглась.
— Дружок, ты не в курсе, всё по плану полёта или что-то случилось? — прошептала я. Конечно, животное ответить мне на вопрос не могло, да и вряд ли понимало мою речь. Оно замерло, а потом негромко протяжно завыло.
Я вся превратилась в слух. Мышцы спины свело от напряжения. Я пыталась прислушаться к предчувствию, но оно вело себя странно. Сигналило, но будто как-то отсранённо. За заслонкой.
Что делать, я не знала. Да и что я могла поделать? Только сидеть и ждать, ведь из грузового отсека я даже выбраться самостоятельно не могла.
Я открыла свой рюкзак и вытащила из него свёрток, который мне дал Риберт. Внутри оказалось два длинных куска хлеба, промазанных растительным маслом, между ними давленная свежая мята и жареный кусок мяса. От запаха тут же потекли слюнки.
Когда я последний раз ела? Да ещё и так вкусно. В баре нас кормили один раз за смену редким супом, без мяса, конечно же, а смена была четырнадцать часов. Мы с Бекой покупали домой то, что было по карману: самые дешёвые овощи, иногда сыр или яйца малых птиц. Мясо перепадало очень редко, почти никогда. Для нашей зарплаты оно стоило слишком дорого.
— Что смотришь? — я заметила на себе внимательный взгляд, виднеющийся через разноцветную шерсть. — Может тебе такое нельзя, откуда я знаю?
В ответ послышалось обиженное шипение.
— Ну ладно, — я отщипнула кусочек мяса и протянула зверьку. Тот поднялся на лапы и недоверчиво потянулся носом к прутьям клетки. Понюхал, а потом высунул тонкий длинный раздвоенный язык, обернул им кусочек и затащил в рот.
— Надеюсь, ты не сдохнешь от мяса, мало ли… — я как-то засомневалась, не сделала ли глупость. По крайней мере, проглотив, зверёк не упал замертво — уже хорошо.
Я вытерла руки об отрезок ткани, в который был замотан бутерброд, удобнее умостила сделанную из плаща подушку и уже хотела попытаться снова уснуть, когда услышала явные изменения в работе двигателей астеробуса. Они загудели тише и с паузами, как при пристыковке.
Через несколько секунд раздался звук разгерметизации грузового отсека, и дверь поднялась вверх.
Я от шока даже охнуть не успела, когда увидела в проёме пилота Жарата, а рядом с ним двоих буссамиров.
— Забирайте, — кивнул он им на меня. — Шесть клиритов, как и договаривались.
Я почувствовала, как у меня по телу побежали ледяные иглы. Страх сковал конечности, и даже дышать стало тяжело. А ещё в груди ворочалась ярость. Колючая и горячая.
— Вы меня продали? — потрясённо пробормотала я, но Жарату было плевать, он даже не соизволил посмотреть на меня, совершенно не поменялся в лице. Стоял и ждал.
Буссамиры широким шагом направились ко мне, и то, что я рефлекторно пыталась забиться в угол, мне, конечно же, совсем не помогло. Они взяли меня под руки и вздёрнули на ноги. Один ухватил за подбородок и повернул мою голову к себе, осмотрел лицо.
— Рот открой, — прошипел грубо.
— Ещё чего, — меня всю трясло, в животе скрутило тугой узел от страха.
Рядом зарычал зверёк и тут же получил грубый удар ногой в клетку.