– Пожалуйста, не надо! – подал голос попугай. – Морковки, пожалуйста!
На правом колене Эвана лежал телефон Морены, на левом – кольт М1911 с прикрученным глушителем. Эван нанес на сталь глушителя маленькую стрелочку, чтобы всякий раз иметь возможность поставить его в одно и то же положение. В дополнение к обойме, заряженной в пистолет, он взял с собой еще три магазина, которые сейчас находились у него в карманах. Все они были проверены на стрельбище. Как говорил Джек, самый громкий звук, который ты услышишь в бою, – это щелчок.
Обычно Эван предпочитал экспансивные пули, но сегодня он зарядил пистолет пулями с цельнометаллической оболочкой весом в двести тридцать гран. Такая пуля развивала скорость двести пятьдесят девять метров в секунду – чуть ниже скорости преодоления звукового барьера. Глушитель скроет звук выстрела, но, учитывая суету в окрестностях, Эван должен был позаботиться о том, чтобы пуля сама по себе не издавала шума.
Попугай в темноте переступил с лапы на лапу, заставив клетку зазвенеть. На одном из матрасов были разбросаны листы бумаги с лежащими на них кусками дыни. В углу комнаты стоял прислоненный к стене футляр для тромбона. В шкафу на боку валялась красная кроссовка с протершимся носком. С наклейки, прилепленной к грязному стеклу пустого аквариума, на Эвана смотрел Элмо, напомнив о разноцветных пластырях Питера. А потом Эван подумал о том, что сейчас в эту комнату направляется взрослый мужчина.
– Пожалуйста, не надо! – радостно застрекотал попугай. – Пожалуйста, не надо!
Эван глубоко вдохнул. «Ничего личного. Никаких предположений. Ничего личного. Никаких предположений».
Он чувствовал тяжесть пистолета в руке. Оружие – верное, испытанное – было с ним всегда. На сталь и свинец всегда можно было положиться. Они не менялись, они были подконтрольны ему. Эван мог на них рассчитывать. А люди всегда могут подвести. Он не мог рассчитывать на плоть и кровь, на мышцы и кости.
Слишком часто это плохо заканчивалось.
Когда раздается скрип, за окнами еще темно, но Эван не спит. Бо́льшую часть первой ночи, проведенной в доме Джека, он лежал, глядя в потолок. Эван встает и осматривает комнату. Кресло на колесиках стоит у стола, полка над ним полна книг, расставленных по высоте. Рядом с ними стоит ваза с незаточенными карандашами. Занавески раздвинуты, и в окно проникают первые лучи рассвета. Нет ни пыли, ни беспорядка. Каждый предмет в комнате аккуратно положен на свое место.
Новый дом Эвана – это двухэтажная ферма в полях Арлингтона, штат Виргиния. Его окно выходит на зеленую дубовую рощу. Раньше он видел такое только по телевизору.
Джека Эван находит внизу, в кабинете, уставленном книжными полками из потемневшего дерева. Мужчина читает о чем-то под названием «Пелопонесские войны». Из старомодного магнитофона доносится классическая музыка. На столике в углу стоит фотография в потускневшей серебряной рамке. У женщины на снимке длинные темно-каштановые волосы до талии и аккуратный подбородок. Глаза за большими очками улыбаются.
Страйдер, лежащий у ног Джека, поднимает голову – в точности как у Скуби-Ду, – отмечая присутствие Эвана. Собака весит не менее сотни фунтов, рыжевато-коричневая шерсть топорщится на спине.
Эван ждет, когда Джек поднимет глаза, но этого не происходит. Он сидит неподвижно, как изваяние, и смотрит в книгу. Сейчас Джек совершенно не похож на того таинственного незнакомца с вытянутым лицом, который прятался в тени и глядел через проволочный забор, куря одну сигарету за другой.
– Почему вы выбрали меня? – наконец спрашивает Эван.
Джек продолжает смотреть в книгу.
– Ты знаешь, каково это – быть бессильным.
Это звучит как утверждение, но Эван понимает, что на самом деле это вопрос. И что он должен на него ответить.
Эван краснеет. Его губы плотно сжаты, но ответ прорывается сквозь них.
– Да.
– Для того, чем мы будем заниматься, – говорит Джек, наконец опуская книгу, – мне нужен кто-то, кому знакомо это чувство. Кто прочувствовал это до мозга костей. Никогда не забывай его.
Эван отдал бы все на свете, лишь бы только забыть об этом, но он молчит.
– Никто не должен знать твое настоящее имя, – говорит Джек.
– Ясно.
– Как твоя фамилия?
Эван отвечает.
– Она тебе нравится? – спрашивает Джек.
– Нет.
– Хочешь выбрать новую?
– Какую, например?