Как к нему подошли сзади, что он не услышал шагов, он не понял. Но его кто-то схватил за шкирку и громко произнес.
— Здесь еще один.
— Тащи его сюда, к этим. Последовал откуда-то отклик.
Ромка завертел головой, стараясь увидеть, кто его схватил. И с изумлением обнаружил, что в помещении совсем не темно. Было сумрачно, но глаза вполне видели окружающее. Кто его держит он не смог увидеть. Задранные полы надетой на него куртки, за которую его подняли, не давали ему возможности оглянуться. Но зато он смог рассмотреть, что вокруг стены состоят не из бетонных плит, а из каменных блоков, как в старинных крепостях. Он как-то был в одной с родителями и видел такие же стены. И в этом помещении был всего один вход и тот без двери. Ни двери, ни засова, который он закрывал, нигде не наблюдалось.
Для того, кто его держал на весу, его вес трудностей не представлял. Так, как он его понес, так и не ставя на ноги. Ослепившее его солнце не дало возможности ему рассмотреть окружающее, да еще в придачу его кинули как щенка. Он не смог устоять, ноги все еще были наполнены слабостью. При приземлении он не удержался на ногах. Он стукнулся коленкой, рукой и лбом об землю, не успев среагировать на бросок. Из глаз полетели искры. Но постепенно все прошло, и он смог увидеть окружающее. И застыл, пораженный увиденным. Он находился в кучке таких же несовершеннолетних детей, одетых в обноски. Он свои вещи до этого момента считал старьем. Но его вещи были верхом элегантности, по сравнению с тем, что было одето на стоящих рядом. Но не это, поразило его. А то, что вокруг них находилось пятеро мужчин, в латах, как в исторических фильмах и в руках у них были древки небольших копий, а на поясах висели мечи. Он так и стоял с отвисшей челюстью, рассматривая их и их снаряжение. Когда из дверей в полуподвальное помещение, на которые он только теперь, обратил внимание, вышел еще один мужчина, в такой же экипировке и произнес.
— Все, там больше никого нет. Это был последний.
— Раз нет, то повели их к управителю, пусть с ними сам разбирается. Не хватало нам еще босотой заниматься. Выловили и хватит.
И их погнали по улице. Чем дальше шел Ромка, тем больше офигивал. Все вокруг было чужое, все как в съемках исторического фильма. Как он в него попал, он не понял. Ведь он не актер и на съемки не нанимался. Да и камер вокруг видно не было. Он вертел головой по сторонам не переставая, стараясь понять, как он в это влип и что, все это значит. Они проходили мимо древних домов, которые выглядели так, как будто, их только что построили и чуть состарили. Мимо них проходили люди, одетые как в старину, только он не мог определить, к какой бы стране относилась такая одежда. Из-за того, что постоянно вертел головой он пропустил момент появления компании, которая их остановила. Вернее остановил один, пьяный. Пьяных Ромка умел отличать с детства. По всей видимости, он был важной шишкой. Так как, был разодет в богатые одежды. В таких одеждах они до этого еще никого не встречали. А двое его сопровождающих были охранниками. Они имели вид обычных телохранителей. Так же точно с настороженностью озирались по сторонам. Ромка на таких насмотрелся, разъезжая с отцом. Пьяный заплетающимся языком скомандовал их группе.
— Стоять.
И все остановилась. Мужчины в латах поклонились этому пьянчуге, что подтвердило версию Ромки, что тот шишка.
— Кто такие, все таким же заплетающимся языком, спросил тот, уставившись странным взглядом на Ромку.
— Босота, господин Эрнс. Лавки обносили, приказали выловить и доставить к управителю.
— Босота, говоришь. Произнес тот. А потом, обращаясь к Ромке, спросил. — Родители есть?
— Погибли. Ответил Ромка и неожиданно от нахлынувших воспоминаний у него на глазах проступили слезы.
— Другие родственники есть?
— Нет. Ответил Ромка, пытаясь не расплакаться.
— Этого я забираю с собой. Отчеканил, почти трезвым голосом этот Эрнс.
— Забирайте. Мы только об этом доложим господину управителю. Сказал один из мужчин в латах.
— Докладывайте. Равнодушно ответил тот. А затем, снова обращаясь к Ромке, скомандовал, — иди за мной. И развернувшись, пошел дальше. А его охранники, подтолкнув Ромку в спину за удаляющимся Эрнсом, последовали за ним следом. И только идя следом за этим пьяницей и гадая, зачем он ему понадобился. До Ромки дошло, что все это время, все вокруг, разговаривали, в том числа и он, не на русском языке, а на непонятно каком. Его от понимания этого, когда до него дошло, что книги про попаданцев не всегда врут, окатило сначала холодом, потом жаром, бросило в дрожь, а потом охватила апатия. Ему уже было все равно. Сначала гибель родителей. Потом детдом. Банда Рябого. Теперь этот непонятный перенос. Ему уже стало безразлично, что с ним будет. Пусть его даже убьют. Единственного чего он не хотел, так это издевательств над собой. Все хватит, решил он и, опустив руку в карман, сжал в ней огромный гвоздь, который подобрал по дороге к стройке. Если все начнется сначала, если его начнут избивать, и не дай бог, этот Эрнс является педофилом, он покончит с собой. Для этого его силы хватит. А куда бить, чтобы это было наверняка, он знал.