Хорошо, что я не из пугливых. А ещё очень хорошо, что захватить с собой целый пакет яблок. Ребята на прощание надарили мне их столько, что пришлось оставлять в детском доме. Хотел взять всё с собой, но Волков заверил, что яблок у меня будет в достатке. Так что ограничился всего одним пакетом, из которого по дороге уже успел съесть три штуки. Ещё одно яблоко дал Волку, жалко мне его стало.
На улице было довольно прохладно, в лесу пахло прелой листвой и хвоей. А ещё жареным мясом, что было очень странно. Я начал крутить головой по сторонам, но так ничего и не увидел. Темнота. Лес. И только свет от фар, выхватывает из темноты скрюченные силуэты деревьев.
— Я, что, должен буду вырыть себе нору и жить там, как дикое животное?
Мой вопрос заставил Волка рассмеяться. Он вообще с того момента, как я согласился, стал гораздо веселее. И всю дорогу, пока ехали сюда, трещал без остановки. Даже когда ел яблоко, разговаривал.
— Надень на шею. — сказал Волк и протянул какой-то непонятный металлический шарик на шнурке. Как раз его он достал из бардачка.
Я пожал плечами и коснулся шара, ощутив лёгкое покалывание. А затем покалывание сменилось приятным теплом, развившимся по всему телу. Словно этот шар был моим. В нём определённо была магия. Магия, которая не сможет мне навредить.
Когда надел шар на шею, как и говорил Волк, не смог сдержать удивления и присвистнул. Словно с меня сняли очки, стёкла которых были закрашены чёрной краской.
По глазам ударил яркий свет от множества фонарей, которые освещали огромный участок с кучей построек. А мы с Волком стояли сейчас перед массивными металлическими воротами, на которых висел герб. Я так понимаю — Апраксиных.
Щит, поделённый на четыре квадрата. Два чёрных, два золотых. В верхних квадратах были нарисованы какой-то меч и корона, а в нижних — перекрещенные пушки. По центру имелся ещё один квадрат, в котором было изображено золотое солнце, перечёркнутое десятком серебряных линий. Этот же знак был на лацкане Волка, когда мы впервые встретились. И из серебра были сделаны узоры на моём костюме.
— Добро пожаловать на базу подготовки. Здесь проходят первичное обучение все сотрудники Апраксиных. Не только работающие в службе безопасности, а вообще все. Кулон на твоей шее, является ключом доступа к технике, скрывающей базу от любопытных глаз. Сам князь каждый год обновляет эту технику.
— А ты его хоть раз видел?
— Князя? Видел, конечно. Я работаю на Апраксиных уже больше десяти лет. С того момента, как окончил академию Разума.
— Прикольное название. Там тебя научили лазить по чужим мозгам? Мне в тот раз очень не понравилось.
Волк хмыкнул.
— По чужим мозгам, как ты выразился, я не лазил. Просто хотел убедиться, что ты не сможешь передать полученную информацию третьим лицам. А в академии меня научили пользоваться даром, полученным при рождении.
— Я так понимаю, что меня здесь также собираются учить пользоваться даром, полученным при рождении?
— Нет. Для этого тебе сперва предстоит пройти инициацию. И проходить ты её будешь уже в академии Годуновых. Здесь тебя будут обучать всему, что должен знать юный княжич Апраксин. — я повернулся к Волку и вопросительно посмотрел на него. — Больше смогу рассказать лишь после того, как подпишешь необходимые документы. Раз не позволяешь установить ограничения в твоём разуме, то только такой способ. Ты сам говорил, что уже вошёл в возраст наступления частичной уголовной ответственности.
— Я ведь могу и передумать в любой момент. Деньги — это хорошо, но зачем они мертвецу? А по вашей милости в меня уже один раз стреляли.
— Нелетальным оружием. Да и всё находилось под моим контролем. Тебе совершенно ничего не угрожало.
— Это не отменяет того факта, что нападение на меня было. Заметь, первое, почти за тринадцать лет. До знакомства с тобой, как-то не нужен я был никому.
Волк лишь пожал плечами и коснулся неприметной кнопки под одним из солнечных лучей. После этого ворота начали медленно открываться вовнутрь. А из ближайшего домика вышел мужик немногим старше Волка. Он был одет в камуфляж и держал в руках автомат, направленный в нашу сторону. Но при виде меня мужик явно растерялся, а потом и вовсе на его лице отразился страх. Он глубоко поклонился и замер в таком положении.