- Мы весь день будем на воздухе! - заявила Катрин мужу. - Не понимаю тех, кто безвылазно, с утра и до вечера, сидит внизу.
Едва проснувшись, молодая женщина принялась приводить себя в порядок. Расчесала волосы, пока Гийом ходил за водой.
«Благодарение Небесам, у меня теперь есть тазик! - думала она. - С ним гораздо удобнее умывать Элизабет и поддерживать чистоту самой!»
Этот подарок ей сделала престарелая еврейка. С момента отплытия несчастная не вставала с койки - так у нее болело в груди.
- Ваша соседка - та, что настаивает, чтобы ее звали Коко, - рассказала, что вы лишились своего багажа, - сказала пожилая женщина Катрин. - Я думала, тазик пригодится, но что-то я совсем обессилела. Невестка старательно за мной ухаживает.
Они смогли поговорить, когда Катрин пришла, чтобы поблагодарить любезную дарительницу, чья восковая бледность не предвещала ничего хорошего.
- Вы ждете малыша! - обрадовалась Ракель Бассан. - Это благословение Небес. Прошу, в следующий раз возьмите с собой свою маленькую дочку, говорят, она чудо какая хорошенькая!
Женщины еще долго разговаривали, не обращая внимания на громкий говор и ругань мужчин, ссорящихся за карточной игрой.
Так, мало-помалу, пассажиры знакомились, руководствуясь спонтанной симпатией, а иногда и по воле случая. Быстро выяснялось, кто друг друга терпеть не может. Такие индивидуумы старались лишний раз не общаться: ссоры не нужны никому.
- Отведу Элизабет на палубу, как только она будет готова, - решил Гийом, захлопывая записную книжку.
Этой ночью девочке снова приснился кошмар. Она проснулась заплаканная, вся в поту, глазенки - испуганные.
- Чему удивляться? - сказала Катрин. - Еды нам дают мало, и ее качество оставляет желать лучшего. Люди жалуются на плохое самочувствие, по нескольку раз за ночь встают. В таких условиях Элизабет не может спать нормально.
- Дорогая, она не единственный ребенок на борту! У сыновей Колетт сон крепкий, да и у остальных тоже, - возразил Гийом. - Признай, кошмары у нее начались еще в Монтиньяке, до того примечательного ужина в доме твоих родителей. Знать бы, в чем причина…
Супруги обменялись встревоженными взглядами. Деревенский доктор, с которым они консультировались за неделю до отъезда, их успокоил:
- Обычное дело в ее возрасте, - сказал он, улыбаясь. - Это пройдет. Поите девочку липовым или ромашковым чаем, и пусть хорошенько выбегается за день. Кошмары перестанут ей сниться.
Катрин снова прокрутила в голове эти успокоительные заверения. Она исполняла все рекомендации доктора, но, судя по всему, травяные настои не дали ожидаемого результата.
- Даже если вдвоем нам будет очень тесно, вечером я возьму ее к себе, - заявила она.
- Поступай как знаешь. Зато сейчас нашу принцессу ничто не беспокоит: она лучше спит по утрам, - с нежностью заметил Гийом. - Попробую раздобыть для тебя кружку горячего кофе!
- Спасибо, любовь моя, - шепнула ему на ухо Катрин, стыдливо касаясь губами его щеки.
До прибытия в Америку о большей близости между супругами и речи не могло быть. И лишним тому подтверждением стало появление Колетт. Она как раз прибежала из столовой, явно чем-то напуганная.
- Господи, надо же такому случиться! - запричитала она, складывая руки на своей пышной груди. - Бедная, бедная старушка! Какое горе!
- О ком речь, Колетт? - спросил заинтригованный Гийом.
- Да о той болезной старушке, Ракель! Она еще подарила вам этот красивый эмалированный тазик. Умерла она! На рассвете умерла, сказал Давид, ее старший сын.
- Боже мой! Такая добрая, милая женщина! - огорчилась Катрин. - А я еще собиралась сходить к ней с Элизабет ближе к полудню. Я советовала позвать судового врача…
- Сердце у ней не выдержало! - предположила Колетт. - Восемьдесят два года было старушке, но она все равно решила ехать с семьей в эмиграцию. Ладно, пойду-ка я к ним. Уже пообещалась обмыть покойницу.
Гийом тоже вскочил, он был взволнован. С Давидом Бассаном они не раз сталкивались на палубе, и он был ему симпатичен.
- А дальше что? - спросил он. - Мы прибудем в порт дней через шесть, не раньше.
- Сказали, капитан скоро спустится поговорить с родственниками. Но что, по-вашему, мсье Дюкен, тут можно сделать?
Катрин очень расстроилась. Из сумки она достала маленький флакон с одеколоном, смочила в нем платочек и, смежив веки, приложила его к носу.
- Мама?
Тоненький голос дочки помог молодой женщине совладать с эмоциями. Муж снял Элизабет с верхней полки и поставил на пол. На нее, в ночной рубашке, с растрепанными темно-каштановыми волосами, смотреть было одно удовольствие. Элизабет уставилась на мать ярко-голубыми глазенками.