Онемев от горя, девочка с отсутствующим видом смотрела на горизонт. На нее свалилось ужасное горе, и, невзирая на то, что была еще мала, Элизабет понимала, как велика ее потеря.
- Маме хотелось посмотреть на китов, - вдруг слабым голоском проговорила она.
- На китов? Мы их часто встречаем в плаваньях, но севернее, - ответил медбрат. - Говорят, киты умеют петь, и очень красиво. Первые мореходы думали даже, что это пение сирен. Ты знаешь, кто такие сирены?
- Да, мсье, папа показывал на картинке.
Океанский бриз окончательно растрепал волосы Элизабет. Стиснув маленькими пальчиками металлические перила, она смотрела на бескрайний океан. Волны с пенными шапками вздымались высоко, с сухим шелестом ударялись о корпус, и каждый раз в воздух, навстречу золотым лучам зари, взлетал серебристый фонтан брызг.
И вдруг, довольно далеко от корабля, над водой мелькнуло серое пятнышко, а следом - еще и еще. Дельфины устроили целое акробатическое представление - с ошеломительными прыжками, сопровождаемыми пронзительными криками.
С террасы верхней палубы, где немногочисленные пассажиры распивали кофе и чай, послышались восторженные возгласы.
- Ты видела, малышка, ты их видела? - спрашивал медбрат. - Здорово, правда?
Элизабет кивнула, но только из вежливости. Ей не было дела до дельфинов, потому что ее любимая мамочка уже не могла ими полюбоваться. Душу девочки потихоньку захватывала тень, все было черно и мучительно.
- Пожалуйста, мсье, я хочу к папе, - пробормотала она.
Гийом со страхом ожидал сумерек. Ему пришлось на время оставить тело жены, чтобы позаботиться об Элизабет, как это ни было для него тяжело.
- Я обещал Катрин, что все сделаю для нашей обожаемой девочки, - объяснил он Колетт, которая сама предложила присмотреть за Элизабет. - Моя Кати огорчится, если я нарушу клятву.
Она так и сказала: «Наша принцесса не должна страдать ни от голода, ни от холода». Никогда!
Он обдумывал эту дилемму, пока они с дочкой лежали вместе на койке. Элизабет прижалась к отцу и заснула, только выплакав все слезы и едва слышно высказав жалобы.
«Я обязан быть сильным, - говорил он себе. - Пройдя это испытание, я докажу свою любовь к Катрин. Но больше всего сейчас мне хочется тоже умереть и быть с ней. С моей Кати, моей красавицей, самой нежной и ласковой!»
Это был удар в самое сердце, но страдал он и как мужчина, страстно любящий свою жену. О, как бы он хотел проснуться и снова увидеть лицо Катрин, ее зеленые, с голубоватым оттенком глаза, ее губы, похожие на розовый бутон!
- Эй, мсье Дюкен! - тихонько окликнула его соседка, которая только что вернулась из столовой.
- Что?
- Думаю, вечером девочку-то лучше от всего этого уберечь. Она и так вся извелась, бедняжка, и если поведете ее наверх, будет еще хуже, - сказала встревоженная Колетт.
- Может, и так, сам не знаю, - отвечал Гийом. - Что может быть хуже для шестилетней девочки, чем лишиться матери? Но я подумаю.
- Я все понимаю… Если какая помощь понадобится, только скажите! - добавила соседка и стала приводить в порядок своего младшего, Поля.
Гийом долго взвешивал все за и против. Говорил себе, что жизнь Элизабет не будет ни легкой, ни приятной.
«И чем скорее я приму жестокую действительность, тем лучше. На работу придется выйти сразу же по приезде в Нью-Йорк. Но как быть с Элизабет? Чем ее занять с утра до вечера? Я отдам ее в школу, хотя она и не говорит по-английски!»
Едва решение было принято, как перед его мысленным взором возникло бледное лицо Катрин, умоляющей позаботиться о дочке, уберечь от всех бед.
«Нет, моя принцесса не увидит, как тело ее мамы отдадут океану. Нет, нет и нет! Элизабет такая чувствительная, нервная. Я сделаю все, что в моих силах, Кати, клянусь! В Нью-Йорке найду кого-то, кому можно доверять, кто будет присматривать за нашей девочкой».
Близилось время церемонии погребения. Он бесшумно встал, стараясь не разбудить Элизабет. Колетт, которая, похоже, не сводила с него глаз, моментально сунула ему в руки деревянные плечики с надетыми на них белой рубашкой и слегка примятым черным костюмом.
- Зато будете одеты как подобает, мсье Дюкен. Это вещи моего Жака. Он решил вам их одолжить, ведь багаж-то вы потеряли.
- Благодарю вас, Колетт, вы очень добры. Это правда, я лишился и чемоданов, и рабочих инструментов, и компаньонской трости. Она особая - с выгравированными на набалдашнике циркулем, угломером и линейкой. Я лишился подаренных отцом золотых часов. И расстраивался из-за этого - ну вы видели такого болвана? И вот сегодня я потерял Катрин, мою любимую жену. Я бы жизнь отдал, лишь бы еще раз увидеть ее улыбку - хотя бы на долю секунды!