Родерик отдернул руку, словно обжегшись. Смерил меня внимательным взглядом.
— Не хочешь — как хочешь, было бы предложено.
От внезапного холода в его голосе у меня внутри тоже все смерзлось. Да что со мной такое? Радоваться надо, что этот тип потерял ко мне интерес!
— Пойдем, я обещал тебя проводить до университета.
— Я сама найду дорогу.
— Это мы уже обсудили, Лианор.
Лианор. Больше не Нори.
Он размашистым шагом двинулся по улице, и мне пришлось торопиться изо всех сил. Впрочем, через полсотни ярдов Родерик замедлил шаг, подстраиваясь под мой. Молча и не оглянувшись. Я тоже молчала. Но всю дорогу до университета я надеялась, что он заговорит, спросит еще раз, что случилось. Он так и не спросил.
Остановился у кованых ворот, очень похожих на ворота Летнего сада.
— Ты уже была здесь?
— Нет, но у меня есть памятка.
— Сперва к коменданту. Он в основном здании, пойдешь прямо по аллее, никуда не сворачивая, пока не упрешься в него. От входа налево, последняя дверь. Дальше он скажет, что делать.
— Да. Спасибо. — Я заставила себя поднять взгляд. — И за прогулку спасибо. И… за все. Прощайте, ваше сиятельство.
Он коротко, издевательски-изящно поклонился. Пришлось и мне изобразить реверанс — то еще зрелище, наверное, в брюках. Вскинула на плечо сумку — в самом деле тяжелая, зараза. Ничего, скоро сброшу.
— До свидания, Нори, — донеслось мне вслед так тихо, что я сама не знала, действительно ли это услышала. — Так просто ты от меня не…
— Родерик! — послышался восторженный женский визг. — До чего же я рада тебя видеть!
— Оливия!
Я не выдержала, оглянулась. Родерик, смеясь, подхватил за талию девушку с русыми кудряшками, закружил вокруг себя.
— Совсем обнаглел, носа не кажешь! Я скучала, между прочим! — воскликнула она, снова утвердившись на земле. Поправила атласные юбки, тряхнула головой, отбрасывая с лица кудряшки. Блеснули камни в сережках.
Я развернулась и зашагала прочь, вбивая ноги в землю так, словно хотела топотом заглушить их разговор. Только не слышать все равно не получалось.
— Дела. Ты поступила, значит?
— Да, на целителя. Так что будем пересекаться. — Ее голосок чуть потускнел. — Если не вылечу, конечно.
— Переведешься, если что. На естествознание. Или международный…
— Ты еще на бытовой предложи, — хихикнула девушка.
Я сморгнула слезы, заставив себя вздохнуть поглубже. Вот и все. Вот и пусть любезничает с этой Оливией, или как там ее, для которой международный факультет, откуда выходят будущие послы, недостаточно хорош. А у меня своих забот хватает.
Стоп! Пересекаться?! Нет, не стану думать об этом. В конце концов, выбора у меня все равно нет: не отказываться же от такого шанса только потому, что рядом будет отираться один нахальный и самоуверенный тип? Если я хоть что-то понимаю в людях, среди студентов добрая половина окажется нахальными и самоуверенными, а уж на боевом факультете как бы не все. А потому хватит думать о всяких глупостях, пора делом заняться, и без того полдня прогуляла.
Университет занимал целый квартал, если не больше, но с ходу понять, насколько велика территория, не получалось. Густой парк прорезали узкие аллеи, в глубине их, среди деревьев, едва виднелись здания. Тут и там на скамейках оживленно болтали студенты, парни и девушки вперемешку. Все в одинаковых серо-коричневых мундирах, на первый взгляд почти неотличимые друг от друга.
Но стоило приглядеться повнимательней, как разница становилась очевидной. У кого-то вытертые до блеска рукава из грубой шерсти и заплатки на локтях, у кого-то белая блузка под мундиром отливает благородным шелковым блеском, а юбка ложится тяжелыми складками, выдавая дороговизну ткани. Где-то единственное украшение — атласная лента в волосах, где-то блестят перстни на пальцах.
Шелков больше, чем заплаток, намного больше: среди старшекурсников плохо одетых я не заметила вообще. То ли те, у кого денег в обрез, до диплома не дотягивают, то ли начинают зарабатывать. Хотелось, конечно, верить в лучшее.
И еще шелка и заплатки не смешиваются. Разношенные ботинки на одной скамейке, изящные туфельки из дорогой кожи — на другой. Исключением мне показалась только одна компания, где вокруг двух девушек, одной в потрепанных понизу штанах, второй — в шелковой блузке под мундиром, столпилось полдюжины парней.
Я невольно замедлила шаг, разглядывая их. Девушки как девушки, года на четыре старше меня. У той, что в шелках, уши проколоты, но серег нет, хотя устав университета их не запрещал, оговаривая только, что украшения не должны быть крупными.