Неужели на боевом все проще? Или просто эта девушка — исключение? Вроде госпожи Кассии, которая просила, чтобы приютские воспитанники называли ее «госпожой», а не «сиятельством», и говорила с нами как с равными — делая поправку на возраст, разумеется.
Я встретилась взглядом с той, что в потрепанных штанах. Она улыбнулась и кивнула мне как старой знакомой, пришлось улыбнуться и кивнуть в ответ, хотя я совершенно точно ее не знала. Такую, раз увидев, не забудешь: копна черных кудрявых волос, явно не желающих укладываться ни в какую прическу, в сочетании с голубыми глазами и светлой кожей, хоть и подпорченной загаром.
— Похоже, нашего полку прибыло, — сказала она, и все, кто был рядом с ней, уставились на меня. — Боевой?
— Да.
— Не дрейфь, подруга, прорвешься. Кастелян там. — Она указала большим пальцем за плечо. — Главное здание, направо от входа, последняя дверь. Дальше сама разберешься, не обессудь: у нас те, кого с ложечки нужно кормить, надолго не задерживаются.
— К целителям уходят, — хмыкнул рыжий парень.
— Спасибо, — кивнула я, отметив, что представляться ни она, ни остальные не торопились. Хотя… выпускной курс наверняка, что им за интерес с первогодкой возиться?
— Не обессудь, — повторила она. — Первую сессию сдашь, тогда будет о чем с тобой говорить, а пока ты — так… — Она обернулась к парню. — А ты на людей не наговаривай. Род тебя и сейчас сделает.
Парень скривился, но спорить не стал.
— Сдам, — заверила я темноволосую. — Целители как-нибудь без меня обойдутся.
Сдам, просто потому что деваться мне будет некуда. Из приюта меня выпустили, обратно не возьмут. И без того позволили пожить целое лето до того, как университет начнет принимать новых первокурсников, несмотря на то что я уже была слишком взрослой. У низшего сословия совершеннолетие с семнадцати, а раз взрослый — живи сам как знаешь. Хотя надо отдать должное нашим воспитателям: все воспитанники выходили из стен приюта, умея что-то делать; почти всем и работу находили. Не у всех, правда, получалось не скатиться обратно на улицу, но это уже не от воспитателей зависело.
Только я и тут оказалась не как все: из-за магии, кроме университета, у меня дороги не было. Вылечу — заблокируют, якобы чтобы себе не навредила, а на самом деле просто потому, что простолюдинке ее иметь не положено. И крутись как знаешь. Так что или диплом, или улица.
Привратника в главном здании не оказалось. Я толкнула тяжелую, в завитушках, дверь и едва не оглохла от гвалта. У огромной доски прямо напротив двери столпились студенты. Пришлось подпрыгнуть, чтобы поверх чужих голов разглядеть прикнопленные к доске листы.
— В первый же день три пары! — проворчал над моим ухом парень. — С места в карьер!
Я не знала, много это или мало: три пары. Еще раз окинув взглядом толпу, поняла, что отсюда ничего не увижу, надо проталкиваться к самой доске. Вернусь после того, как поговорю с кастеляном и буду знать, что делать дальше.
Значит, до конца коридора.
У двери с надписью «кастелян» переминались с ноги на ногу девушка и парень, словно весь состоящий из острых углов. Не кормят его знатные родичи, что ли? Под испытующим взглядом двух пар глаз я вспомнила каждую трещинку на коже ботинок. Разозлилась на себя — сколько ж можно стыдиться, до сих пор меня вообще не беспокоила собственная бедность! Встала у стены, неподалеку от этих двоих.
Из кабинета кастеляна вышла девушка, держа в руках объемный мешок. Та, что стояла в коридоре, исчезла в кабинете.
— Когда уже снова перестанут в университет всякую шваль пускать? — протянул якобы в пространство парень.
6
В памятке, что мне дали, было отдельно указано, что среди студентов титулы и звания не имеют значения и все должны обращаться друг к другу на «ты». Конечно, это правило ввели не ради простонародья: на самом деле таких, как я, немного, обычно магический дар неотъемлем от дворянства. То ли потому что передается с кровью, то ли просто низшее сословие некому учить. Среди сотни воспитанников приюта нас, магов, было всего лишь четверо — и то потому, что нашлось кому вовремя заметить дар.
Но и среди знати своя иерархия. Из тех, кто щеголял заплатами, наверняка большинство — нетитулованные дворяне без состояния. Любому из них какой-нибудь сын герцога мог устроить веселую жизнь, просто потому что мог. Что бы там ни пели про честь, вежливость и подобающее обращение, там, где есть возможность отыграться на слабом, найдутся и те, кто это сделает.
Наверное, подобные склоки мешали «организации учебного процесса», потому и объявили всех равными. Но кто-то все равно будет равнее.