— Вот. — Она поднялась из-за стола, и я встала вслед за ней. — Это отдашь декану, он передаст кому надо. Пока не снимем повязку, нельзя будет делать некоторые упражнения. Отжимания, подтягивания… впрочем, они знают, — перебила она сама себя.
— Значит, мне можно учиться? — выдохнула я, ощущая, как внутри распускается ледяной узел. Меня не отчислят!
По крайней мере сегодня.
— Противопоказаний не вижу, — пожала она плечами. — Травма неприятная, но обошлось без осложнений. Если не случится ничего непредвиденного, восстановишься полностью.
— Непредвиденного? Например?
— Например, снова упадешь.
А вот в этом я совсем не уверена. Хотелось бы, конечно, надеяться, что угловатый, получив отпор, оставит меня в покое, но вдруг он тоже из породы горбатых, которых могила исправит?
— Вот здесь протокол осмотра телесных повреждений. — Она протянула мне второй листок. — Я оставлю в твоей карточке копию, но лучше бы тебе не терять свой экземпляр.
— Зачем он мне? — не поняла я.
— На случай разбирательства. Как раз перед тобой у меня был молодой человек, который очень настойчиво просил зафиксировать нанесенные ему побои.
Я похолодела. Девушка из низшего сословия избила обладателя баронского титула. Двумя неделями в камере я не отделаюсь.
Целительница кивнула:
— Вижу, ты поняла. Я должна оставаться нейтральной, поэтому все, что могу сказать: не теряй.
— Вы и так много для меня сделали. Спасибо, — поклонилась я, прощаясь.
— Вещи свои не забудь.
Вещи? Ах, да, платок декана. Нужно ему вернуть. Впрочем, он же в любом случае сказал зайти после того, как обустроюсь на месте.
В коридоре никого не было, видимо, парни пошли сушиться. Лужа на полу исчезла: кто-то позаботился о чистоте. По коридорам корпуса сновали студенты, и никто не обращал на меня внимания. Значит — в главный корпус и к кастеляну.
А может, мне лучше не к кастеляну, а к воротам и бежать без оглядки?
Нет. Если чему я и успела научиться за свою недолгую жизнь — нет настолько плохой ситуации, которую не мог бы ухудшить необдуманный поступок. Когда станет ясно, что мне грозит, тогда и буду думать, как действовать, а пока не стоит беспокоиться о том, чего я не могу изменить.
Солнце уже опустилось за дома и деревья, но не торопилось укатываться за горизонт. Надо же, а мне казалось, что уже ночь. Когда же этот бесконечный день закончится?
От дерева неподалеку отделилась фигура, я подпрыгнула и тут же обмякла. Алек.
— Пойдем, провожу. — Он потянулся к моей сумке.
Я попятилась.
— Не надо. Правда, не надо.
Все, чего мне сейчас хотелось, — добраться наконец до комнаты, что мне выделили, и упасть на кровать. Да хоть на пол!
Хотя упасть не получится. Декан же велел зайти к нему, как заселюсь.
Алек смерил меня сочувственным взглядом.
— Ты еле на ногах держишься.
— Ничего, удержусь.
— Перестань, — мягко сказал он. — Помочь девушке нести тяжелую вещь — никого ни к чему не обязывает.
Я невесело усмехнулась.
— В самом деле, — так же мягко продолжал Алек. — В конце концов, я как староста просто обязан тебе помочь.
— Еще скажи, что ты всем первокурсникам носы вытираешь.
— Не поверишь — всем. Но парни уже давно в своих комнатах, обмывают поступление. Три девчонки теперь забота старосты бытовиков. А ты еще даже до кастеляна не добралась.
Он снял с плеча мою сумку. Я сморгнула невесть откуда взявшиеся слезы.
— Понятно, что ты привыкла полагаться только на себя, — продолжал Алек, кивком приглашая меня идти вперед.
Сейчас он вел себя вовсе не как днем: руки не тянул, сомнительных комплиментов не отпускал, — и у меня просто не было сил отмахиваться от него и дальше.
— Я такой же был, — продолжил он. — Да все мы такие же, кто из приютов сюда попал.
— Много нас? — полюбопытствовала я.
— Четверть, на каком-то курсе больше, на первом вот в этом году поменьше: еще трое, кроме тебя.
В списках студентов, поступивших на первый курс боевого факультета, числилось тридцать человек. Три девушки ушли. Двадцать семь четверо из низшего сословия. Немного, но и немало. И определенно лучше, чем быть одной.
— Но теперь ты не одна, — продолжал Алек, словно прочитав мои мысли. — Не буду врать, что мы тут одна большая семья. Норов у всех тот еще, иначе мы бы не оказались на боевом. Свары нередки. Но… — Алек покрутил рукой в воздухе, будто подбирая слова. — Они остаются между своими. — Он неожиданно широко улыбнулся. — В конце концов, если есть друзья, непременно найдутся и враги. И наоборот. Только призраки не отбрасывают тени и никому не наступают на хвост.