Дракон тут же притягивает меня к себе и обнимает. На миг становится хорошо. Затем глаза снова начинает печь, и я пытаюсь отстраниться.
— Идём? — шепчет.
А сам грустный-грустный.
Может быть, я сошла с ума, но злится не хочется.
Мы ужинаем, за окном розово-неоновый вечер, красное в бокалах отдаёт кровью.
Мы — дети, которые не знают, что делать со своей неправильностью. Со вспыхнувшими вопреки всему... чувствами?
Помешательство должно рассеяться после Дня Света, а пока я пишу в блокноте под внимательным взглядом Квента.
«Больше не подходи ко мне. Пока не... (зачёркнуто). Просто держись подальше!»
— До Дня Света? — шепчет он.
Передёргиваю плечом.
Он делает вид, будто недоволен, но я прекрасно знаю, что сам хотел предложить то же самое.
Он поддался неизвестно чему.
Совершил ошибку.
И теперь стоит сделать вид, что ничего не было.
Что он не хотел меня целовать.
Болоньезе вкусное, вкуснее, чем всё, что я ела до этого. Но эту трапезу всё же нельзя назвать романтической. На сердце тяжело, в душе паршиво. И в тот момент, когда я окончательно перестаю понимать, куда себя деть...
В наш стылый угол врывается, словно вихрь, мистер Томпсон — директор Драгон-Холла.
Красивый, светлый и — почему-то я уверена — злой.
— Так-так-так, — усмехается он остро, — как это понимать? Потому что в моей голове картина такая: ты, Квентин, выкрал мою ученицу, отвёз к себе домой и...
— Кормлю макаронами, да.
— Шум не поднялся только потому что Айрис ещё официально никак не связана с Драгон-Холлом. Но это ненадолго.
— Понимаю.
— Начинать взрослую жизнь с похищения девушки... не лучшая затея.
А до меня только в этот момент доходит: он же чёртов дракон! В смысле, меня похитил чёртов дракон! Как в старых легендах.
И что у них только за фетиши такие?
Мою улыбку-оскал оба находят как минимум неуместной, а я и не пытаюсь ничего объяснить.
— Айрис, — мистер Томпсон прошивает меня странным взглядом, — хочешь написать заявление?
Он серьёзно?
— Я согласен, Седрик, — вставляет Квент, — это будет честно.
— Я тебя и не спрашиваю.
Седрик?
— То, что он мой кузен, не значит, что подобное сойдёт ему с рук, — говорит директор.
Ах, ясно.
Я улыбаюсь и пишу в блокноте:
«Я просто хочу уйти отсюда».
Он хмыкает и кивает.
Квентин остаётся позади.
А меня ждёт долгая дорога в успевшую смертельно надоесть элитную школу, ванна, подготовка к урокам и, наконец, ответ на вопрос — есть ли во мне сила дракона?
И где-то между этим вопрос Радиона:
— Будем встречаться?
Глава 15. Люди вокруг меня
Я буду с Дьяволом.Директор такой холодный и пронзительный, что меня даже перестаёт мутить рядом с ним. Словно к ушибу приложили лёд.
Может быть, я слишком впечатлилась рассказами учеников о нём. Но будто чувствую, как по венам его вместо крови течёт боль, концентрированная и чистая.
Я сижу на переднем сидении. Он молчит, только один раз сообщает, что нам нужно будет сделать остановку. Припарковывает красную спортивную тачку (в марках не разбираюсь, само собой) у какого-то здания вроде музея и института. И спустя двадцать минут возвращается с белым металлическим кейсом.
Там наверняка лекарства. Забавно... Хотя это слово для ситуации слишком жестокое. Но. Истинные очень сильно страдают до Дня Света, нося в себе силу дракона. А если истинная гибнет, в полном мере дракону предстоит ощутить, какого это — выдерживать больше, чем возможно. На их плечи валится то, что должны выдерживать двое. Без надежды на то, что это изменится.
Впереди лишь бесконечная боль и, должно быть, всепоглощающая тоска.
Почему он держится? Зачем взял на себя ответственность в виде десятков проблемных, ценных безумно для общества учеников?
Я бы хотела спросить.
Но не писать же это в блокноте.
Отворачиваюсь, стекло выплавляю лбом.
— Если спросишь, является ли прецедентом то, что произошло... Да, является. А то, что дракон украл тебя и утащил в свой дом — действительно забавно.
Я приподнимаю бровь и оборачиваюсь к нему.
Понял, почему я тогда странно улыбалась, или просто совпадение?
— Сила Квентина ведёт себя непредсказуемо и влияет на него так, как не должна влиять. Мы наблюдаем за ним. После Дня Света всё станет яснее. Пока тебе лучше не контактировать с ним.
Усмехаюсь. Он говорит так, будто мне сильно хочется. Да я его впервые увидела сегодня утром!
— Ты в безопасности, — он обаятельно, светло улыбается.
А я чувствую сладковатый запах, дымный, едва заметный.
Становится мерзко.
Ведёт машину, возможно, нарушает все правила, не может уследить за своими преподавателями, учениками и родственниками.
Но я в безопасности.
Но это мне стоит держаться от кого-то там подальше.
Мир полон безалаберных людей...
— И ты теперь одна из нас... — усмехается директор.
А я вздрагиваю. Звучит так, будто он мысли читает. Но, может быть, у меня паранойя.
Он гонит так, что до Драгон-Холла мы добираемся в два раза быстрее, чем на автобусе. Знакомит меня с третьим этажом, где живут девочки. У каждой в комнате по две-четыре кровати, есть две общие комнаты, классные душевые, узкие коридоры с охранниками.
— Я жду тебя завтра в десять часов в своём кабинете. К тому времени всё решится. А пока отдыхай, Айрис.
Моя дверь дальняя у очередного витража с драконами. Должно быть, чтобы напоминать истинным о том, ради чего они мучаются. Жить я должна с ещё одной ученицей. Не так уж и плохо — в приюте было по двадцать одинаковых коек, и восемнадцать тумбочек. Да, некоторым и такую малость приходилось делить. Но не мне. От меня заразиться боялись.
Замираю, вцепившись холодными пальцами в железную ручку.
Даже не потому, что образ Седрика Томпсона впечатался в мозг, и я не могу вытравить его оттуда.
И не из-за шагов, раздающихся позади.
— Вообще-то, ко мне скоро подселят новенькую... — слышу я голос Мии. Беловолосой девчонки из автобуса. Мы ещё «говорили» на крыльце.
— Да брось... — а это уже Брендон. Тот что красавчик и... придурок. — Она сейчас развлекается с Квентом, наверное, его истинная... А если вернётся и увидит нас, всё равно никому ничего не расскажет.
— Боже, ну ты и идиот, — она смеётся, по голосу всё понятно — он ей нравится, и отнекивание — всего лишь кокетство.
Так вот, получается, с кем он встречается, наплевав на истинную, которая где-то мучается от его силы?
— Подслушиваешь? — на ухо шепчет... Радион.
Вскоре из комнаты, где я сейчас уже должна готовится ко сну, доносятся сладкие, бархатные, красивые постанывания, и мне приходится отшатнуться и упереться в твёрдую грудь Радиона.
Забавно, что на его появление здесь (как и на появление Брендона до того) никак не реагируют охранники.
Видимо, задача их в чём-то другом.
Или они слишком большого мнения о явлении под названием истинности.
И Брендон, и Квент и, наверное, Радион, плевать на связь хотели с высокой колокольни.
Он подводит меня к витражу, будто в отчаянном приступе набившего оскомину символизма, берёт за руку, касается холодных пальцев, размышляя о чём-то своём.
— Было бы забавно наблюдать за тобой со стороны. За тем, как бедняжка, немая сиротка будет чувствовать себя среди всех богатеньких ангелочков, считающих себя выше других.
Я пытаюсь выдрать руку из его хватки. Не получается.
— Не обижайся, ведь это правда. Перед тобой открылся целый новый мир, так? И когда они делают что-то простое, что-то, что ничего им не стоит, у тебя глаза становятся, как у девочки из аниме. Такие, знаешь, большие и блестящие.