Вторые рвали и метали, будто не отдавая себе отчёт, где они на самом деле находятся и кто они такие в глазах общества. Отбросы. Те, кто никогда не окончат университет, не внесут никакого существенного вклада в общество, наркоманы, воры, многодетные мамаши-побирушки и всё прочее. Забавно, что гнев и гордость, нежелание смотреть правде в глаза, превращала таких подростков в тех, кем они сами не собирались становиться. Чтобы что-то кому-то доказать, они воровали, связывались с дилерами, становились на учёт только из-за желания достать где-то денег и выбраться. Отделить себя от овец, доказать что-то богачам... Один такой помню, даже пытался меня поцеловать, перепив. Кажется, его уже нет в живых.
И я стою сейчас, глядя на пакеты с одеждой, чувствуя неловкость и стыд за то, что выгляжу настолько отвратительно, что мне купили целый гардероб. Не подарили кофточку, что, наверное, нормально и естественно, а одели с ног до головы.
Кстати о ногах, я не сразу заметила, а ведь есть ещё один пакет с обувью. Конверсами, тяжёлыми кожаными ботинками (мне такие очень нравятся) и туфлями на маленьком каблучке.
— Ну что, угадал хоть с чем-нибудь?
Он спрашивает с каким-то добрым довольством и любопытством.
Как человек, который действительно заморочился и хочет увидеть реакцию.
Но стою, начиная дрожать от холода, увязнув в своих сомнениях, словно в болоте.
Кто я среди тех детей в приюте?
И что мне делать?
Я разозлись на Квентина, когда он без спросу полез в мои дела, стал защищать, тем самым переворачивая всё с ног на голову.
Было бы логично поступить так же с вещами — отвергнуть их.
Ведь это одно и то же.
Но вещи мне понравились. И особенно остро сейчас я не хочу выглядеть как чучело.
Но все подумают, что я принимаю подачки.
Тем более, после всего того, что произошло.
Сперва Квентин навалял словесно мисс Училке, потом выкрал меня у половины школы на глазах, затем Радион стал вести себя так, будто мы встречаемся, а теперь вот — новенькие брендовые шмотки.
Почему я вообще оказалась в такой ситуации?
Почему не скопила деньги, не заработала их хоть на какие-то вещи, как делали другие перед выпуском?
Но другие и планы строили, некоторые даже уж совсем фантастические.
А я каждый день жила с верой, что засну ночью и не проснусь.
Я просто не чувствовала, что живу. Не верила, что всё продлится долго. Не видела смысла.
И пусть сейчас мои мысли раздроблены, а состояние не супер стабильное, я злюсь на себя.
Ди — к его чести — кладёт руку мне на плечо, слегка сжимает и отпускает, устраиваясь на кровати.
— Если тебе будет легче, вся эта акция одобрена директором. Он сказал, что это приветственный подарок. Не только от меня, от Драгон-Холла. Думаешь, тут все богатые и счастливые? Были некоторые, похожие на тебя. Мистер Томпсон помогал им. Что такого-то? Просто возьми. Малыш, я же говорил, здесь все будут тебя облизывать в любом случае.
Он наводит меня на мысль: возможно, чисто теоретически, Драгон-Холл — это всё же не сиротский городской приют. И правила здесь другие.
Местным деткам будто плевать на окружающих. В хорошем смысле. Может быть, потому что у них есть будущее? Сто процентов радужное.
Я где-то слышала, что успешные люди думают о своей жизни, а не о чужой.
Наверное, это логично.
Но всё же мне странно.
Я готовилась к Аду, а получила недоумение, капучино и дохера улыбочек.
Что ж... Может быть, ещё пожалею об этом, но решаю всё же принять подарок. И чтобы не чувствовать себя ничтожеством, хотя бы попытаться сделать это с достоинством.
Потому пишу в блокноте аккуратно: «Спасибо тебе...», передаю его Ди и вытягиваю для себя плотную, объёмную толстовку и джинсы.
К горлу подступает ком, глаза начинают печь слёзы.
Просто потому что мне тепло, удобно и красиво.
И больше не знобит.
— Ну что, сделаем домашку? У вас там наверное программа для отсталых, — ухмыляется он широко, как будто хочет отыграться. Что напрямую говорит о том, что он задет. Я не обижаюсь. Хотя бы потому, что она реально для отсталых. Мне так кажется. — Ты же будешь на выпускном? Песню для вальса уже выбрали, хочешь, включу?
Мотаю головой. Зачем?
— Умеешь танцевать?
Снова даю понять, что нет.
— Ну так, надо потренироваться.
Всё ещё громыхает гром, льёт весёлый дождь, на самом этаже тихо.
Ди включает музыку на смартфоне, кладёт его на тумбочку и подаёт мне руку.
— Давай же!
И я решаю, что если оттопчу ему ноги, он будет виноват сам.
Радион кружит меня и направляет, осторожно обнимая за талию и едва касаясь руки. Его чёрные глаза сверкают, а у меня впервые за всё время, что он тут торчит, начинает неверно стучать сердце.
Красивый, опасный, умелый.
Не верю, что я ему нравлюсь...
Не верила до этого момента.
Я практически не сбиваюсь, хотя это и стоит мне капелек пота на висках.
Он не сводит горящего взгляда.
И только-только музыка начинает затихать, в дверь стучат.
— Айрис, это Квент, — уточняет так, будто я могла забыть его голос. — Можно войти?
Глава 18. Восемнадцать
Я пришла к тому, с чего начинала...
Прошло несколько дней, с тех пор как Квентин постучался в дверь моей комнаты.
С тех пор как я видела его в последний раз.
Он больше не появлялся в Драгон-Холле.
Решил не показываться на глаза до Дня Света? Отчего же?
И хоть «отношения» с Ди стали бессмысленными, я... сблизилась с ним, что-то в нём неуловимо изменилось, что-то стало тихо, тёмно привлекать.
Но я подумаю об этом завтра.
Формально мой день рождения уже наступил, хоть я и не знаю точно, когда родилась. Время — полночь.
Мне восемнадцать.
Никого нет рядом, за окном накрапывает дождик.
Надеюсь, про дурацкий праздник все уже забыли и не будет никаких неловкостей в столовой или на уроках.
Мимолётно улыбаюсь этой мысли и закрываю глаза.
Вот только тут же открывается дверь и в комнату кто-то входит. Должно быть, Мия наконец вернулась. Сделаю вид, что вижу десятый сон.
Куда там.
Меня тормошат, больно вцепившись в плечо.
Поднимаюсь резко и упираюсь взглядом в... миссис Ретти. Учительница литературы начинает кричать:
— Ты что, с луны свалилась, Айрис? Не чувствуешь, не слышишь? Ты же вроде не глухая, а! Пожар. Мы все горим! Быстрее!
Тот гнев, что выплёскивается на меня, сложно даже в страшном сне себе вообразить.
Он сильнее любого пламени.
Она вытаскивает меня из комнаты, и я только теперь начинаю слышать звуки сигнализации, которую включили будто по заказу. Коридор и вправду заволакивает дымом, из комнаты выбегают девочки в сопровождении охранников, которые громко считают всех по головам и инструктируют, куда бежать, и где пожарная лестница.
Я не успеваю вникнуть, только бегу вместе с остальными.
Миссис Ретти до сих пор не отпускает, как будто бы пришла лично за мной.
И что она вообще делает в Драгон-Холле ночью?
Большинство учителей живут в городе, в отличие от того же директора.
Дым всё сгущается, кто-то что-то говорит про сбой в системе, про выключение электричества и приступ у мистера Томпсона. Медсестра с ним, все дети целы, что-то ещё...
Я не улавливаю момент, когда мы с миссис Ретти отделяемся от остальных.
Может быть, позади ещё косяк учеников, а я просто не вижу...
Но нет, она заталкивает меня в свою розовую машину, садится сама, блокирует дверцы и вдаривает по газам.
А затем смеётся.
Смеётся как умалишённая. Запрокинув голову от удовольствия, и едва не врезавшись из-за этого в злосчастный жёлтый автобус.