Оглядываюсь. Столики лениво занимают подростки. Всего их человек тридцать, зал полупустой. Большинство то и дело поглядывают в мою сторону. Но никто не собирается набрасываться. Вроде бы. Не думала, что меня действительно проводят до столовой.
— Пошли? Вон наш столик, — она указывает на тот, что совсем рядом с витражом. Всё вокруг залито разноцветными бликами. Красиво. И от этого больно. Я устала ждать подвоха. Не хочу соглашаться на это, а затем вытаскивать из своих волос спагетти или что-нибудь похуже. Перед внутренним взором проносятся все приютские приколы.
Что, люди, которым повезло больше, добрее?
Ко мне?
Не могу в это поверить.
— Ну что ты застыла? Пошли, расскажу что тут по чём. Ты же новенькая. Айрис, да? Красивое имя. А я Глория.
Она тянет меня за руку к столику, но я не поддаюсь.
— Не хочешь? — удивляется.
— Осторожно, лучше не приставай к ней, — появляется рядом М... Манфрик. Какой-то неказистый, но что-то в нём определённо есть. — В чём-то грымза права — надо учеников сначала хоть на психическую экспертизу отдавать!
Глория смеётся.
— Да, брось, ты же в неё швырнул бумагой, что ей надо было подумать? Ещё наша феромоновая леди разгавкалась... Жесть! Круто ты её, кстати!
— Да, это было круто! — соглашается Манфрик с довольством в голосе, даже несмотря на то, что у него самого на лице не до конца стёрты следы крови. — Ну ты, конечно, безбашенная, а выглядишь такой хрупкой... Вот.
И он протягивает мне... комок слюнявой бумаги. Вытащил из кармана. А до того изо рта. Вот же мерзость!
— Возьми уже! — внезапно рявкает так, как от него совсем не ожидаешь.
Я выгибаю бровь и всё же беру эту гадость.
Что там? Паук? Таракан?
Меня куда больше отвращают чужие слюни.
Раскрываю и чувствую, как глаза становятся влажными, а в горле встаёт ком слёз.
Глава 9. Неожиданность
Я не... не... ничего.
Внутри нет ничего, кроме кривоватой надписи:
«Привет, как тебя зовут?».
Я поднимаю на него глаза, он усмехается, явно довольный собой. И протягивает второй ком. А там вот это:
«Она та ещё грымза...».
— А чего это ты такой дружелюбный? — выгибает бровь Глория.
— А ты бы не хотела с ней познакомиться побыстрее? — вскидывается Манфрик. — Если бы сидела ближе, тоже попыталась бы завязать разговор... Ну, переписку...
— Ну да.
Мне едва-едва удаётся не заплакать. Дурацкое чувство накрывает с головой. Едва ли они поймут, в чём дело, но просто... Так больно и непривычно вместо ударов получать внимание и даже... поддержку? Зачем они это делают? В чём их выгода?
Со мной раньше подобного не случалось.
По крайней мере, я не помню. Многого не помню до приюта. Наверное, чтобы не сойти с ума из-за воспоминаний.
— Так ты идёшь? Не над тобой смеялись ведь, поняла? — улыбается Глория.
А меня тут же ошпаривает то ли стыдом, то ли злостью.
Представляю, как для остальных выглядела моя реакция. Словно я и вправду затравленный зверёк. Но как ещё можно было воспринять тогда чужие смешки? К тому же, не факт, что это всё правда.
Но я неумолимо краснею и ещё больше хочу сбежать.
Как себя вести-то?
Когда вокруг во всех клокочет желание нападать исподтишка и вгрызаться в плоть — я прекрасно знаю, что нужно делать.
Когда все улыбаются как идиоты... я без понятия.
— Да перестань, — тянет Манфрик, — я не злюсь... Ты же просто девчонка.
— Которая тебе врезала! — усмехается Глория.
— Ну, ты же меня пожалеешь?
— Конечно.
Снова меня вгоняют в краску. И почему-то я позволяю утащить себя к столику. За ним уже сидит невысокая и сочащаяся какая-то плавной красотой чернокожая девушка, тот самый холодный красавчик из автобуса и высокий парень с локонами-пружинками и карамельными большими глазами. Разношёрстная компания, впрочем, им очень подходит эта столовая и директор. К лицу, так сказать.
— Айрис будет завтракать с нами, — уведомляет всех Манфрик.
Парень-карамелька без лишних вопросов пододвигает ближе ко мне поднос с яичницей, рисовой кашей, соком и булочкой. Завтрак, на самом деле, как нельзя кстати. Вот только выпить хотелось бы чего-нибудь горячего, мне снова холодно.
— А ты можешь ещё ударить Манфрика? — наконец, поднимает на меня кристально-голубые глаза парень из автобуса. Он прилизанный брюнет с симметричными, тонкими в хорошем смысле чертами лица и чувственными губами. Не удивлюсь, если окажется, что его предки были с титулом. — Это так забавно.
После этого, не дождавшись моего ответа, он вновь принимается лениво смотреть в экран телефона.
— Придурок, — беззлобно отзывается Манфрик. — Он придурок, — переводит на меня взгляд.
Ну, это вызывает беззвучный смешок, ничего не могу с собой поделать.
— Я Тетта, — представляется темнокожая девушка.
Киваю в ответ, хотя ещё несколько минут назад просто проигнорировала бы.
— Серж, — представляется парень-карамелька. — А это Брендон. Он...
«Придурок, — хотелось бы ответить мне, — я поняла...»
Стоп.
Хотелось бы?
Не помню, когда такое было в последний раз...
— Ну ты поняла, — продолжает парень. — Приятного аппетита. Ты такая интересная, жалко, что только сейчас перевелась... Тут столько всего было! Ну ничего, успеешь влиться.
Боже, я просто ем, а они вокруг меня хороводы водят.
Что происходит вообще?
— Я подготовилась к такому случаю, — деловито сообщает Глория. Она достаёт из чёрной сумки блокнот, долистывает до середины и показывает мне: — Вот чек-лист того, что нужно показать и о чём рассказать новеньким.
Я выгибаю бровь.
Вообще, делаю это куда чаще, чем обычные люди, просто потому что это самый быстрый способ задать уточняющий вопрос.
— Глория обожает списки, — улыбается Манфрик.
— Ещё тебя задолбает, — тянет Брендон, ни на кого не глядя.
— Он такой хмурый, потому что его бросили, — ухмыляется Тетта.
— Ага, но в этом нет смысла, она всё равно истинная кого-то другого, а он — дракон.
Доедаю яйцо и недоверчиво всех оглядываю. Он встречался с кем-то, зная что скоро найдёт истинную и придётся расстаться? Зачем?
— Заткнитесь, — Брендон отпивает сок.
На обсуждение личной жизни реакция привычная — безразличие.
— Хоть признайся уже, кем она была, — просит Манфрик.
— Что ещё тебе?
— Ой, ладно вам, у нас тут вообще-то новенькая. У тебя есть телефон? Добавим тебя в чат, будешь там отвечать и будем на связи.
— Мне интересно, — Манфрик говорит с набитым ртом, — какая у неё манера переписки.
Я к своему удовольствию всех разочаровываю тем, что мотаю головой.
— Как, — удивляется Серж, — совсем нет телефона?
Киваю.
А зачем мне, если я из приюта не выходила и там нам никто их не выделял? Некоторые подрабатывали и покупали себе. У других были родственники или навыки воровства, но я не видела смысла напрягаться из-за этой жестянки.
Я вообще во всём не видела смысла.
— Блин, да на тебе же исследования можно проводить, — воодушевляется Серж, — ну, как выглядит мозг человека, который не зависим от соц. сетей.
— Ага, — тянет Брендон, — как выглядит мозг человека, который через десять минут после того, как первый раз пришёл на занятия, разбивает морду одноклассника о парту.
— Никто мне ничего не разбивал! И у меня лицо...
— Тише, вы её обидите, — шепчет Глория.
Я и вправду чувствую себя насупленной. Мне хочется заговорить с ними. Колко ответить. Задать несколько вопросов. И... поблагодарить.
Хочется спорить.
Впервые по-хорошему.
Снова к глазам подступают слёзы, да что ж такое... Я не помню, когда в последний раз так часто расклеивалась и расчувствовалась.