— Может, это она подожгла дом, бабушка? — предположил он. — Нужно вызвать полицию. Папа ведь говорил, что огонь не мог так быстро распространиться сам по себе.
— Маловероятно, — согласно вздохнула Лора. — И даже если это так, она бы успела убежать. Но я хочу знать, кто виноват в случившемся. Возможно, Луи с Кионой солгали: они впустили в подвал постороннюю женщину, и именно для нее Луи решил приготовить ужин. Мирей со мной согласна, он никогда такого раньше не делал. Готовить еду после полуночи!
— Мы еще раз его расспросим, — заверила ее Эрмин. — Теперь ситуация осложнилась. Возможно, имел место поджог и есть один погибший или погибшая!
Тошан и Жозеф Маруа выбрались из развалин. Лица у них были мрачные.
— Мукки не ошибся, — сообщил метис. — Мы нашли тело. Это женщина.
— Мы не стали ничего трогать, — добавил их сосед. — Но я уже говорил вашему зятю, Лора, что сомнений нет. Тело не настолько обгорело. Я видел ботинки, они почти целые.
— Да, я думаю, эта несчастная задохнулась от дыма, — предположил Тошан. — А потом на нее обрушились горящие балки.
— Несчастная! — возмутилась Лора. — Сумасшедшая! Больная, пироманка[5]! Мукки открыл мне глаза. Этот пожар — вовсе не случайность, а чей-то злой умысел. Жозеф, прошу вас, попросите мэра срочно позвонить в полицейский участок в Робервале. А мне нужно кое-что сделать прямо сейчас. Я отстегаю Луи до крови, если потребуется, но он скажет мне всю правду!
Тошан на секунду замешкался. Ему хотелось пойти вместе с Маруа, чтобы еще раз, в кругу мужчин, обсудить эту неожиданную находку, но ревность взяла верх. Он пошел следом за Эрмин, не поддержав ее ни словом, ни жестом. Мукки с Лорой шли впереди. Оправившись от волнения, мальчик вполголоса пытался образумить свою бабушку.
— Если ты напугаешь Луи, он не осмелится рассказать тебе правду, — говорил он.
— Не вмешивайся. Я знаю своего сына: он подчинится, если на него хорошенько надавить.
Растроганная добротой своего старшего сына, Эрмин бросила на Тошана многозначительный взгляд. По застывшему лицу мужа она поняла, что тот в ярости.
— Что с тобой? — мягко спросила она. — Полагаю, это не связано со страшной находкой в подвале…
— Какая проницательность! — язвительно ответил он. — Зачем спрашивать, если ты и так знаешь ответ? Я видел твою реакцию на появление Овида Лафлера, этого жалкого учителишки. Твои щеки горели, у тебя был виноватый вид. Тебе лучше признаться прямо сейчас, что этот мужчина обхаживал тебя во время моего отсутствия, а может, даже хуже!
— Это хороший друг, ничего больше. Я тебе уже тысячу раз повторяла, что он помогал мне, когда Киона пропала. Без него наша любимая сестренка была бы мертва или изнасилована. Мы многим обязаны Овиду, и не будем больше об этом. А если у меня виноватый вид, то только из-за тебя, Тошан, потому что ты постоянно шпионишь за мной, как только я оказываюсь рядом с другим представителем мужского пола.
Лора, услышав обрывки их разговора, резко обернулась.
— Тошан, дорогой мой зять, вы зря теряете время! Эрмин с нетерпением ждала вас все эти годы и даже пересекла на самолете Атлантический океан, чтобы скорее увидеть вас. Да забудьте вы об этом месье Лафлере! Вы зря тревожитесь. Правда, Мукки? Ты же видел, как страдала твоя мать, когда война разлучила ее с твоим отцом.
— Конечно! Пап, неужели ты ревнуешь ее к этому славному Овиду? Не надо, он хороший. Уже много лет он борется за права монтанье и обучает их детей в резервациях. А мама тебя обожает, не сомневайся в этом!
В темных глазах Мукки было столько веры в любовь, соединяющую его родителей, что Тошан пожалел о своем поведении, при этом не одобряя действий Лоры, вмешивающей их сына в подобные разбирательства.
— Позже ты меня поймешь, Мукки, — сказал он вместо извинения. — Мужчина легко поддается ревности, когда владеет сокровищем.
Чувствуя себя очень неловко, Эрмин погрузилась в созерцание пейзажа. Она предала Тошана, бросившись в объятия Овида, — это было бесспорно. Но ради счастья семьи ей следовало изображать невинность и возмущение, и это давалось ей тяжело. «Господи, если бы я могла вернуться назад! — думала она. — Если бы я на самом деле не сделала ничего плохого! Что подумал бы Мукки о своей матери, если бы узнал правду? Он так меня уважает, а я этого не заслуживаю!»
Она могла упрекать себя в былой слабости сколько угодно, одно было ясно: признание недопустимо. Это осознание разбередило рану, которая и без того не хотела заживать. «А ведь он сам мне изменил! — вспомнила Эрмин. — Мне пришлось смириться с тем, что у него была короткая связь с другой. Почему мужчины имеют право быть неверными, тогда как мы, женщины, обязаны хранить верность любой ценой?!»
5
Пиромания — психическая болезнь, выражающаяся в неодолимом болезненном влечении к поджогам.