– Мы просто ведем девушку повидаться с ее любимым, – ворковал Пригожа. Теперь, когда вокруг почти никого не было, он перестал шептать. Левая его рука обвила талию Шарки и беззастенчиво мяла грудь. – У них ведь такая любовь, какая вам и не снилась, парни!
Они больше не сворачивали и шли прямо к большому темному зданию с пустыми окнами, обнесенному высокой каменной стеной. Один из пригожинских складов, догадалась Шарка, на самой глухой околице городка, куда боялись заходить даже стражники. Вокруг – такие же темные склады и ни единого дома, где в окнах горел бы свет.
Один из громил достал ключ и отправился отпирать ворота. Вот он – конец.
– Такая любовь! – продолжал тем временем Пригожа. – Где-то полгода назад, когда мы впервые взяли его с собой в «Кабанчик», Душан начал вести себя странненько. Ты помнишь тот вечер? Он сразу на тебя запал, правда же?
– Пан Пригожа, – прошептала Шарка и вдруг рухнула перед ним на колени к новехоньким, блестящим сапогам. – Пожалуйста, простите меня! Я не знаю, что…
– Он сразу на тебя запал, – громко продолжил Пригожа. Шарку поставили обратно на ноги. Кто-то пихнул ее в спину, чтобы шла дальше. – Я это заметил. Мой дорогой Душан, весельчак, заводила – ведь так, парни, да?
Они отозвались согласным гулом.
– …Вдруг стал таким тихим, задумчивым, как больной щеночек. Стал задавать вопросы, начал все чаще пропадать по вечерам где-то, вместо того чтобы остаться с нами…
– Мой пан, прошу, – снова попыталась перебить его Шарка.
Резкая боль – и назойливый звон в ушах. Она едва устояла на ногах от оглушительной пощечины. В бледное лицо Пригожи бросилась краска:
– Когда я говорю, ты молчишь! – сдавленно прокричал он и влепил еще одну пощечину. – Никто! Не смеет! Меня! Перебивать! А тем более какая-то шлюха!
Он прочистил горло и немного помолчал. Его свита тревожно замерла, не зная, чего ожидать от своего вожака. Но тот невозмутимо улыбнулся, снова взял Шарку под руку и продолжил:
– Итак…
Они миновали ворота и вошли в темный двор перед складом.
– Уж не знаю, какое такое колдовство ты провернула с Душаном. Наверное, сумела найти его член в жирных складках. Это свело его с ума, и в голове начал зреть великий замысел о том, как он возьмет любовь всей своей жизни, ее детеныша или кто он там, и под покровом ночи сбежит от своих друзей, чисто по-дружески прихватив чужих кобылу и пони.
– Все было не так, – прошептала Шарка. – Душан сказал, что вы дали «добро»…
Они оба дотянули до последней ночи и струсили в самый важный момент, поняла она. Душан даже не думал брать разрешения у своего хозяина – как и сама Шарка решила в итоге просто сбежать от Дивочака.
К этому времени они с Пригожей и тремя парнями из его свиты оказались внутри склада. Здесь царил беспорядок: ящики, коробки и бочонки были свалены вдоль стен, на столах лежали инструменты, конская упряжь, еще какие-то вещи, мусор; в углу кто-то сгрузил огромную кучу сена. Пахло сыростью, железом и дерьмом…
Шарку сотряс неистовый, животный ужас.
Пригожа поставил ее в середину зала и встал напротив.
– Откуда ты знаешь, как оно было? – спросил он. – Ты знаешь только то, что Душан сам тебе наплел. А я знаю, что на рассвете мои люди, возвращавшиеся с дозора, задержали человечка на моей лошади, ведущего моего пони, нагруженного моими сумками, и человечек этот очень напоминал моего телохранителя, которого я никуда не посылал и никуда не отпускал.
– Должно быть, какая-то ошибка… Мой пан, прошу вас! – Шарка в который раз попыталась упасть Пригоже в ноги, но ее снова поймали на лету. – Может, это был не Душан. Может быть…
– Нет, мышка.
Пригожа подошел к ней, положил обе руки на плечи и пристально вгляделся в глаза. Ничего хорошего его взгляд не предвещал – это был взор кота, играющего с добычей перед тем, как медленно разорвать ее на кусочки.
– Я не мог ошибиться, потому что все это Душан рассказал мне сам сегодня ночью. Про тебя. Про то, как ты вскружила ему голову. Про ваш чудесный план бросить все и исчезнуть в горах. Он был впервые в жизни так со мной искренен, и я ему посочувствовал, я проникся! Правда же, парни?
Парни, как обычно, согласно закудахтали.
– Да, у хозяина доброе сердце!
– Он бы отпустил, если бы Душан не был таким мудаком…
– Душан сам обрубил сук, на котором сидел…
– Хозяин строг, но справедлив…
– Да! – вскричал Пригожа и продолжил, вопя во всю глотку: – Я – справедлив! Если бы меня не пытались обмануть, воспользовавшись моей добротой! Если бы у меня попросили, а не украли, моих лошадей! Если бы, черт возьми, не плевали в лицо мне, моему роду, моему отцу, который все делает для вот такой вот неблагодарной грязи, как Душан и вы все!