– Шарка! Милая!
Собаки захлебнулись лаем и понеслись к хорошо одетому крупному юноше, который, широко улыбаясь и раскинув руки, приближался к девушке.
– Ох уж эти твои псы, сразу тут как тут! Ну и свора! – хохотал он, пока самые общительные из собак пытались лизнуть его в лицо.
– Душан, не кричи, – хмуро сказала Шарка. – Дивочак услышит, придет, увидит тебя и рад не будет.
– Как и ты, – весело ввернул Душан и наконец протолкался к ней через лающую возбужденную толпу.
Они обнялись: Душан воодушевленно, Шарка – едва подняв руки. От него не ускользнула ее болезненная бледность:
– Не расскажешь мне, что случилось?
– Ничего не случилось.
– Он опять заставил тебя?..
Шарка попыталась сглотнуть плотный ком в горле, но тошнота только усилилась.
– С тобой плохо обращались? – настаивал Душан. – Тебя били? Тебя…
– Душан, все в порядке, – перебила она сдавленно.
– Если хочешь, я этого мудака Дивочака так отмудохаю, так отмудохаю! – Краска бросилась в полное лицо Душана. С него мигом слетела доброжелательность, и он снова стал тем, кем его знала Тхоршица, – одним из телохранителей самого богатого купца и его семьи. Крепкие кулаки Душана – грубые, видавшие немало драк – сжались, в них хрустнули суставы.
– Перестань, он тут ни при чем. По-другому было никак. Я просто… – Снова рвотный позыв. – Я расстроилась, потому что ты так много делаешь для нас с Дэйном. А мне снова пришлось…
– Ах, Шарка – Душан сдулся, расслабил руки и снова прижал ее к своему дородному телу. – Ты же знаешь, я все понимаю. Сам такой же. Скоро все закончится, и мы будем вместе, ты и я, ну и твой малой. И забудем все…
Они немного постояли так, обнявшись, на грязном заднем дворе трактира на отшибе городишки на самом краю страны, окруженные бродячими собаками, под ритмичный шум исчезающей вдали армии.
– Я сейчас пойду к Пригоже-младшему и все ему расскажу, – сказал Душан. Глаза его возбужденно горели, как у мальчишки, предвкушающего лучший день в своей жизни. – У меня уже все собрано, вещи, лошади, телега, все готово. Осталось только сказать, и все, все! Распрощаюсь с этими подонками навсегда.
– Ты уверен, что он просто так возьмет и отпустит тебя? – спросила Шарка, как сотню раз до того.
– Конечно, он сам всегда говорил: мол, вас, ребята, никто не держит, если думаете, что можете найти себе местечко получше, чем у меня, бе-бе-бе. Отступные для него я приготовил. Все пройдет отлично! А ты, ты уже поговорила с Дивочаком?
– Сейчас поговорю.
– Сейчас?
Душан сник.
– Ты тоже не волнуйся, – быстро сказала Шарка и выдавила самую широкую улыбку, какую ей позволила боль. – Он мне тоже обещал. И матери моей обещал… Что отпустит меня, как только я сама буду готова уйти. А если начнет упрямиться, то я знаю, как его уговорить.
Рука Шарки соскочила с плеча Душана и в миллионный раз нервно ощупала в кармане кольцо.
– Надо верить друг другу. И завтра на рассвете…
– …Я буду ждать вас с Дэйном у ворот, – расцвел Душан. – Поедем в Лососевые Верховья, как всегда мечтали. И начнем…
– Новую жизнь.
Душан бережно взял лицо Шарки в свои грубые большие ладони, притянул к себе и неуклюже, но старательно поцеловал. От него пахло луком, пивом, кислой капустой – как должно пахнуть от нормального человека из плоти и крови. Но Шарка содрогнулась и едва удержалась, чтобы не оттолкнуть его с отвращением. Не все люди пахнут луком и капустой…
– Завтра все это закончится, моя королевна, – ворковал Душан, горячо дыша ей в лицо своей кислятиной. – Я нас отсюда вытащу. Я очень тебя лю…
– Я так тебе благодарна, – перебила Шарка, пытаясь незаметно отстраниться. – И я, и Дэйн… Ты не представляешь себе. Ну, иди, а я пойду к Дивочаку поскорее. На рассвете, да?
Душан дернулся, сгоняя с себя мечтательную негу, прокашлялся, подтянул ремень под круглым животом и, еще раз клюнув ее в щеку на прощание, бодро пошел прочь. Уже по пути он обернулся и бросил ей полный собачьего обожания взгляд и воздушный поцелуй. Шарка нетерпеливо улыбнулась и помахала ему. Еще пару минут она без всякой мысли смотрела в удаляющуюся широкую спину Душана. Затем тяжело вздохнула и подняла голову к темнеющему небу. В тусклой вышине бесновались вороны – огромная туча ворон, несущаяся бесконечным потоком с запада, где прошла недавно битва. Рваные черные тени возвращались со своего пира – возможно, теперь уже последнего в стране. Вдалеке над горизонтом в холодное небо поднялся столб черного дыма: там жгли трупы.
Шарка упала на колени, и ее начало тошнить, как не тошнило никогда в жизни.
Дивочака она нашла за стойкой. В тот день в трактире было на удивление тихо, и трактирщик, судя по стеклянным глазам, расправился в одиночестве уже не с одним пивом.