— Да ведь ты только из города, — недружелюбно заметила дама. — Шел бы лучше наверх, они там на головах уже ходят…
— А зачем это мне наверх?.. — вскипел мастер. — А для чего у меня там Паневка?.. А кто будет по делам ходить?.. Дай, Франя, злотый!..
Одутловатое, словно припухшее, лицо дамы оживилось.
— Поглядите-ка на этого пьянчужку! Так я и поверила в его дела!.. Не бойся, пивные не обанкротятся, если ты сегодня не пойдешь туда.
— Какие там пивные?.. Мне надо к должникам, иначе у меня деньги пропадут. Дай хоть двадцать грошей.
Дама с явной неохотой достала из конторки гривенник и вручила мужу, который вышел из лавки, бормоча:
— Каждый норовит в кредит, а за деньгами сам гоняй!..
— Ендрусь!.. — обратилась жена мастера к тощему парнишке, — выглянь-ка в окошко, куда хозяин пошел?..
Парнишка подошел к витрине, постоял, посмотрел и вдруг громко фыркнул.
— Что там еще!.. — спросила дама.
— А то, ваша милость, что пан мастер показывает, как наподдаст мне в зад! — ответил парнишка, зажимая руками рот.
— А куда он пошел-то?
— Да в погребок, куда же еще?.. Как раз свежее пиво привезли.
— Пьяница!.. Лодырь!.. — заголосила дама. — Если бы он в костел ходил так же часто, как в пивную, его бы заживо на небо взяли…
Высказав эту сентенцию, она зевнула, задумалась, а потом окликнула парня:
— Ендрек!..
— Слушаю, пани?..
— Сбегай-ка за кружкой пива да подсчитай, которая она, а то нас всегда надувают.
Когда парень принес пиво, супруга мастера выпила его одним духом и, закрыв глаза, просидела так с полчаса. Потом, повернувшись к Ясю, медленно сказала:
— Так, так! Молодой человек… хоть ты и образованный, отдали тебя в ремесленники. Со мной было то же самое: могла выйти за чиновника, а вышла за портного… Сижу вот теперь за прилавком и пялю глаза на прохожих… Так-то оно!.. Ендрусь!..
— Слушаю, пани!.. — ответил задремавший было парень.
— Сбегай-ка за кружечкой пива!.. Которая это по счету?..
— Девятая, моя пани.
— Как так девятая?.. Я считала по оконным клеткам, и восьмая у меня еще в запасе.
— Нет, нет, девятая, ваша милость!.. — нагло твердил парнишка, хотя уши у него сильно покраснели и он старался не смотреть в глаза.
В такую-то мастерскую попал Ясь «для исправления». Поначалу его держали только при магазине, потом он один день стал проводить внизу, другой — в мастерской. Он ходил за покупками и разносил пакеты — это было его главным занятием. Иногда ему приказывали пришивать металлические пуговицы к той части одежды, которой пренебрегали санкюлоты; иногда поручали развлекать ребят, — у четы Дурских их было двое. Одного из них звали Ясем, и нашего маленького приятеля, чтобы не путать, стали называть Ясек.
Очень скоро он восстановил против себя всех остальных учеников. Согласно обычаю, хозяин вместо завтрака давал мальчикам по шесть грошей. На эти деньги они в складчину покупали водку и булки, а так как Ясь не хотел пить водку, ученики возненавидели его «за чванство».
Еще хуже было то, что его невзлюбила жена мастера. Все ученики после обеда и ужина целовали ей руку; тощий Ендрусь проделывал это даже чаще, чем другие. Ясь ограничивался поклоном.
— Подумаешь тоже… с господской псарни!.. — часто говорила пани Дурская. — Он, видишь ли, учился по-французски, так уж мне руку поцеловать не может… Сопляк!..
А отдышавшись, звала:
— Ендрек!
— Слушаю, пани хозяйка! — отвечал парень, протирая глаза.
— Сбегай-ка за кружкой пива… Только считай хорошенько, а то они нас страшно надувают.
Не пользовался Ясь и расположением мастера.
— О чем он думает, дурак этакий?.. — часто негодовал пан Дурский. — Для него и подмастерье пан, и я — пан, каждый для него пан… А он держит себя — прямо владетельный князь, а не бродяга!..
И Дурский часто бранил Яся, или по-теперешнему — Ясека, у которого титулы «пан мастер» и «пани хозяйка» всякий раз застревали в горле.
Пан Каласантий не только не любил сироту, но и относился к нему с порядочным презрением. У мастера постоянно бывали «дела» в городе, вследствие чего его постоянно приходилось разыскивать. По счастливому стечению обстоятельств, все дела, касающиеся подъема отечественной промышленности, сосредоточивались в ближайшей пивной, где ученики без труда находили своего наставника и благодетеля всегда за одним и тем же столиком и кружкой.
Однажды Ясю поручили привести пана Дурского из пивной. Мальчик пошел туда и обнаружил опекуна в веселой компании солидных людей.
— Ого, поглядите-ка! — воскликнул мастер, увидев его. — Это, знаете ли, такой парень… Он, сударь мой, даже по-французски может, если захочет, а все-таки мне его отдали на воспитание.
— Фью!.. Фью! — свистнул один из присутствующих, напыжившись, словно сенатор, хотя явно смахивал на мясника.
— Не верите?.. — спросил мастер, стараясь с честью удержаться на стуле. — Скажи сейчас же, мальчуган, как по-французски пиво, водка или сюртук?
Когда смущенный Ясь перевел эти слова, мастер спросил:
— Ты зачем сюда пришел?
— Хозяйка зовет пана в магазин.
— Нашла дурака! — кисло заметил пан Каласантий. — Скажи ей, что я никак не могу уйти, что у меня дела… что тут один купец из Петербурга… что я принимаю заказы…
Присутствовавшие захохотали, а пан мастер сказал, подавая Ясю кружку: