— Вижу только, что ты диктатор с неограниченной властью, — тихо проговорила пани Драминская, — и не знаешь, как это опасно. В глазах света ты унижаешь избранного тобою человека, отнимая у него волю. Какое ж ты имеешь право на это?
— Мою любовь! — быстро прервала хозяйка.
Адольфина, видя, что вместо успокоения раздражала только больше приятельницу, во второй раз закуталась в мантилью.
— Э, милая моя, — сказала она, — оставим это, зачем нам ссорится. Извини! Что ж мне до этого за дело? Однако поздно, — прибавила она, смотря на часы, — я должна спешить. До свидания.
И она подала руку пани Серафиме.
Последняя сказала без гнева:
— В самом деле, за что же нам сердиться друг на друга.
Адольфина выбежала, раскрасневшись после этого разговора.
"Бедный Мечислав! — подумала она. — Бедный Мечислав! О несчастные сироты! Боже мой! Если так уже через два месяца после свадьбы, то что же будет через два года? Он такой добрый и кроткий, а она? Но как же изменило ее это счастье!"
По возвращении домой она чрезвычайно удивилась, найдя у мужа совершенно незнакомого ей человека. У них шла оживленная беседа. Это было для нее загадкой, ибо пан Драминский не легко завязывал новые знакомства, а прежние ей все были известны. Кроме того, поскольку она приехала в город для лечения, то муж ей обещал ограничиться самым тесным кружком.
Гость этот, по-видимому, принадлежал к аристократический; слоям общества, о чем можно было судить по костюму, разговору и манерам.
— Моя милая, представляю тебе — граф Бюллер. Неожиданная встреча в гостинице… мы вместе учились в Митавской гимназии…
Адольфина холодно поклонилась и ушла в другую комнату.
— Бедная, больная моя жена, — прибавил пан Драминский. — Мы уйдем лучше к вам, потому что здесь будем шуметь, ибо я, если прихожу в хорошее расположение духа, начинаю страшно кричать.
Граф Бюллер только что приехал в город и остановился в одной гостинице с Драминскими. Старинные товарищи сошлись в столовой. Граф Бюллер первый напомнил о себе мужу Адольфины. Так возобновилось их знакомство.
Войдя в свою комнату, Адольфина опустилась в кресло и задумалась; она слышала, как муж уходил, и не двигалась с места, пока он не возвратился через час. Пан Драминский завтракал с графом и выпил немножко больше обыкновенного.
В такие минуты — и Адольфина это очень хорошо знала — он ходил вокруг нее на цыпочках, целовал ей ноги, прислуживал на коленках. Адольфина узнала это настроение с первого же взгляда. Пан Драминский отворил немного дверь, жмуря глаза.
— Можно, ангельчик?
— Сделай одолжение, войди. Вы завтракали? — прибавила она, взглянув на мужа.
— Да, с Бюллером. Никак не мог отказаться. Мы с ним наговорились и насмеялись.
И он поцеловал жену в колено.
— Ты не будешь, ангел мой, сердиться? — спросил он.
— За что же? Садись только, пожалуйста, подальше: от тебя пахнет вином.
— Я могу и уйти.
— Зачем же? Садись, я хочу что-то сказать тебе.
— О, я готов тебя слушать годы, века!
И пан Драминский снова поцеловал жену в колено.
— Представь себе, как меня приняла Серафима…
— Как? Дурно?
— С ужасными упреками за то, что я осмелилась назвать ее мужа доктором! Она сделалась такая странная, обидчивая, злая…
— Так и оставить ее в покое! — воскликнул пан Драминский сердито. — Глупая, с позволения сказать, баба… Но мне уже и Бюллер говорил, что она всегда была такая.
Адольфина приподнялась.
— А Бюллер откуда знает?
Пан Драминский закусил губу и, сделав мину, как человек, пойманный на месте преступления, махнул рукой.
— Эх, черт возьми! Вот сболтнул…
— Садись и говори, Бога ради, говори!
— Это старая история, старая история… Конечно, он не просил меня хранить тайну… однако ради самого Мечислава не следовало бы разглашать этого.
— Что же там было? Ведь мне же ты можешь рассказать.
Пан Драминский поклонился, воспользовался этим и поцеловал жену в ухо, что последней не очень понравилось, потом начал:
— Старая история еще из времен покойного первого мужа… Вы еще тогда не были знакомы друг с другом. Бюллер страшно влюбился в нее, и ему ответили взаимностью. Серафима обещала ему выйти за него по смерти мужа, они обменялись какими-то кольцами, Бюллер до сих пор носит такое… Потом вдруг все изменилось: муж умер, вдовушке понравился кто-то другой… у них что-то вышло… одним словом, все расстроилось. Бюллер пылает гневом. Любит ли он ее, или не любит, но он нищий, и ему, кажется, хочется завладеть ее состоянием.