Мечислав с удивлением посмотрел на сестру.
— Сегодня я должна в свою защиту признаться тебе во всем, — сказала Люся. — Помнишь экзамен, преследования Вариуса, твое отчаяние, наше положение?.. После экзамена я на другой день утром пошла к профессору, умоляла его спасти тебя, он отказал… Я должна была торжественно обещать выйти за него, если он поможет тебе получить диплом. Один Бог знает, с каким отвращением я сдержала обещание, но не могла преступить слова.
Мечислав упал на колени перед сестрой и целовал ее руки.
— О дорогая Люся, и я даже не предчувствовал, не подозревал твоего самопожертвования! Ты была жертвой, а я, ослепленный, ничего не видел. Бедная мученица, ты пошла на съедение этому негодяю!.. Меня предостерегали против него, но я не хотел верить в такую испорченность. И вот сбылось! Теперь я должен вознаградить тебя за страдания и уничтожить след их… Оба мы испытали, что значит искать среди света и чужих людей покровительства и другой семьи, и оба, израненные, возвращаемся друг к другу… Мы сумеем прожить вдвоем.
— Но завтра, а кто знает, и сегодня, — прервала Люся, — этот человек может прийти за мной, грозить, требовать.
— Предоставь это мне! — воскликнул Мечислав. — Будь спокойна, я с ним разделаюсь. Возвратись в свою комнатку, которая, по-видимому, ожидала тебя. Бог поможет, не пропадем… Я надеюсь на лучшее будущее.
Было уж далеко за полночь, они еще разговаривали, как у ворот послышался шум. Испуганная Людвика побежала и заперлась в своей комнате. Мечислав ждал. После долгих споров с дворником, который не хотел впускать, послышались шаги и стук в дверь: вошел бледный и испуганный доктор Вариус.
— Моя жена? Здесь моя жена? — спросил он у Орховской, которая молча, пожав плечами, указала рукой на комнату Мечислава.
Вариус остановился перед Орденским, и они смотрели в глаза друг другу. Профессор вдруг сделался кротким и вежливым.
— Что это стряслось с Людвикой? — сказал он. — Нет ли ее здесь? Она ушла из дому.
— Она здесь, у меня, — отвечал Мечислав, — и здесь останется. Она могла переносить неволю, но позор…
— Какой позор? Что такое?
— Не принуждайте меня описывать, как приятно вы проводили вечер с любовницей под той же кровлей, под которой находилась и ваша жена.
— Что за вздор! — воскликнул доктор Вариус. — Это пациентка и больше ничего. Откуда эта гнусная клевета?
Мечислав отвернулся.
— Довольно, — сказал он, — вы принудили ее выйти за вас, и она полагала, что вы, по крайней мере, будете уметь уважать ее. С этой минуты я отбираю ее и не позволю возвратиться к вам.
— А я вытребую через полицию! — закричал Вариус. — Она ведь жена.
— Тогда мы будем судиться, и выяснится все дело.
Профессор засмеялся.
— Увидим! — сказал он.
— Увидим!
— Пан Мечислав, — молвил Вариус тише. — Обращаюсь к вам как к мужчине и человеку здравомыслящему — избавим и себя, в людей от бесполезного скандала.
— Рад бы, — отвечал Мечислав, — но должен защищать себя и сестру.
— Я никогда не соглашусь на развод, — сказал профессор.
— Мы докажем необходимость его, она с вами жить больше не может.
Вариус ходил по комнате, теребя волосы и гневно посматривая на Мечислава.
— Чего же вы хотите от меня? — воскликнул он.
— Только одного, чтоб вы оставили нас в покое. Желаю вам спокойной ночи.
Доктор Вариус взялся за шляпу.
— Это еще не конец! Увидим. У меня есть связи, я представлю свидетелей. Это больше ничего, как фантазия и прихоть женщины, которая хочет вырваться к своему возлюбленному кузену. Но я не позволю этого. Я докажу ее отношения с ним. Увидим!
— Ступайте отсюда! — крикнул грозно Мечислав. — Ступайте сию минуту, пока я спокоен и владею собой! Мы рассчитаемся в своем месте и в свое время.
Доктор Вариус пробормотал что-то и вышел.
На другой день утром, благодаря заботливости панны Евгении, почти весь город узнал о бегстве Людвики, хотя причины его выставлялись ложные: ее обвиняли в связи с кузеном, с которым будто бы она виделась секретно. Разглашение это имело целью — сделать для нее возврат невозможным. Он и так был невозможен, ибо Мечислав решился защищать сестру во что бы то ни стало.
Он рассчитывал на дружбу Драминских. От Мартиньяна он ничего не мог взять и на другой день уговорил его выехать в деревню. Последний, правда, упрямился, но Адольфина прикрикнула на него, и бедный молодой человек с грустью вынужден был покинуть город. Пачосскому поручили присматривать за ним. Драминские горячо приняли к сердцу дело Мечислава и Люси.
Весь следующий день в квартирке Орденского на Францисканской улице была большая тревога. Ожидали появления доктора или какой-нибудь проделки с его стороны, но до полудня страх был напрасен — никто но показывался. Мечислав пригласил Боруха, который теперь уже был менее склонен к услугам, заняться продажей всех бесполезных мелочей, чтоб выручить немного денег, которых у него уже не было, а расходы удваивались.