Клара решила не отвечать. Попросту не обращать на его слова внимания и все. Надо же, каким он стал дружелюбным, стоило здесь появиться сотруднице Совета! Он, может, решил, что Клара теперь в Лавенхэме и останется? Ну, он-то ей уж точно не нужен. И все же ее задела столь вызывающая демонстрация фамильярных отношений между Айвором и миссис Харрингтон. Интересно, почему бы это?
Клара потащила миссис Харрингтон в дом, но та все никак не могла успокоиться:
– Ну, прямо настоящий герой-любовник, верно? Я такого красавца не видела с тех пор, как американцы отсюда ушли. А ведь он и впрямь настоящий герой! Говорят, двадцать человек в Дюнкерке спас.
Кларе стало смешно. Двадцать человек? Как же! Военные подвиги, а также полученные на войне ранения, как известно, вечно преувеличивают раз в десять.
Она уже поставила на стол чашки и блюдца, но миссис Харрингтон все не умолкала.
– Жаль, конечно, что он без руки, но я, например, с таким недостатком вполне примирилась бы, а вы? Шучу, шучу – я ведь замужем! Но, боже мой, как хорош! Такие всегда заставляют держать себя в тонусе.
Клара предприняла некоторые усилия, чтобы направить разговор в нужное русло, но это оказалось нелегко. Миссис Харрингтон с куда большим интересом говорила о военных подвигах Айвора, об артрите своей матери, о любимых кушаньях своего супруга («он считает, что нет ничего лучше хорошей отбивной») и о том, что вскоре надеется завести ребенка («и тогда я скажу Совету графства Саффолк до свиданья!»), но только не о том, что имело отношение к маленьким обитателям «Шиллинг Грейндж».
Когда миссис Харрингтон ненадолго умолкла, чтобы выпить чаю, Клара решила воспользоваться моментом и стала расспрашивать ее, удалось ли Совету найти для ее детей каких-либо живых родственников или хотя потенциальных усыновителей. Ведь мисс Бриджес еще в свой первый визит сказала, что этим нужно заниматься в первую очередь, отложив все прочие дела.
Явно недовольная сменой темы, миссис Харрингтон вытащила из сумочки свернутый листок и подала ей. Клара обрадовалась:
– Боже мой, значит, у Питера отыскался родной дядя! И он готов регулярно брать его к себе, чтобы установить с мальчиком первоначальный контакт!
Действительно прекрасная новость. Значит, у Питера есть родственники! Из всех детей Клара сразу выделила именно его, и веснушчатый Питер вскоре стал ее любимцем. (Она понимала, конечно, что в таком коллективе не следует «заводить любимчиков»; уже одно то, что такой «любимчик» у нее появился, свидетельствует о ее полной непригодности на роль заведующей детским домом.) Впрочем, она искренне обрадовалась тому, что у ее дорогого Питера вскоре, возможно, появится нормальная семья. Обидно только, что ей до сих пор никто не удосужился об этом сообщить.
– А для Алекса никого не нашлось? – Кларе казалось просто невероятным, что за таким обаятельным умницей, как Алекс, не выстраивается очередь потенциальных усыновителей.
– Никого.
– А для близнецов?
– А вы готовы их разделить?
– Разделить? – Клара была ошеломлена. Странный вопрос, ведь Билли и Барри неразлучны. – Э-э-э… вряд ли, нет, не думаю, что это возможно…
– Вот то-то и оно. – Миссис Харрингтон занялась изучением собственных ногтей. – Тогда никакой надежды.
– Тогда, может, насчет матери Риты что-нибудь стало известно? – Клара упорно продолжала задавать наболевшие вопросы. – Неужели никто так и не знает, куда она исчезла?
– Гос-с-споди, да что вам до нее! Ведь столько лет прошло! Удивительно, что Рита вообще хоть что-то помнит о тех событиях.
– К сожалению, она помнит ужасно много.
– Ох, и я тоже! Моя мама считает, что это просто проклятье какое-то, а мой муж говорит, что я, как слон…
Клара не стала слушать дальше и невежливо прервала ее следующим вопросом:
– Я понимаю, неловко даже просить об этом, но как вы думаете, нельзя ли провести некое расследование? Ведь Рита, похоже, абсолютно убеждена, что ее мать жива.
Ни одной ее просьбы или вопроса миссис Харрингтон записывать не стала. Вероятно, она в записях попросту не нуждалась, обладая великолепной памятью.
– Было бы хорошо узнать хоть что-то определенное, – продолжала Клара. – Неважно, положительное или отрицательное. – Отличная была бы финальная нота перед моим отъездом, – подумала она. Ей оставалось всего две недели, и она хотела оставить о себе добрую память, сделав хоть что-то хорошее, и была твердо намерена попытаться осуществить свой план.