И я ощущал непрекращающийся поток мыслей в расколовшемся Разуме Сааддифа, и каждая мысль, порожденная Умом, так или иначе склоняла Сааддифа к концу, да, именно!
Но, как я уже сказал, даже подобное Сааддиф превратил в Добродетель.
– Добродетель… – пробормотал задумчиво фальф.
– Добродетель, да! Поэтому Он отказался от Ума. От мыслей!
На Вдохе разжигается Великое Пламя Сааддифа! На Выходе же изливается Великолепное Пламя Сааддифа!
И Дар Сааддифа воплощается в обоих них, да, в обоих! Это чудесное зрелище, невиданное мной прежде! Звезды и планеты, как пыль на рукавах Спирали, выстраиваются в хороводы, чтобы войти в Поток его Блаженства и Добродетели, и Благодати!
И удивительно, что Сила Добродетели происходит от Злобного Умонастроения Смертных, которое терзает моего Господина!
Да, это есть верно! Ибо всякий Вдох, совершаемый Сааддифом вопреки его Желанию Умереть, разжигает Великолепную Добродетель Сааддифа!
Добродетель, равной которой не существует нигде!
И всякий Выдох, совершаемый Сааддифом вопреки Желанию Умереть, изливает эту Великолепную Добродетель Его, моего Господина!
Да, отсюда я утверждаю, что Путь Дыхания – это Путь Добродетели, а само Дыхание есть единственная и неповторимая Добродетель Сааддифа, ибо его Бытие происходит вопреки Умонастроению Смертных!
Помысли сам, сколь противна Малым сама мысль о том, чтобы жить, когда их Умы уже заражены настроением Смерти!
Они стремятся Уйти ко Сну, к Забытью, к Смерти, каждое действие для них тягостное бремя, а дни тянутся как годы в бессмыслии!
Представь же Добродетель, которую рождает Господин мой, если Он вне мыслей и настроений, если Он только Дыхание, в котором сгорает Все!
И каждый Выдох его превыше всего того Добра, которое способны совершить все вместе взятые Смертные здесь!
В каждом направленном и осознанном Вдохе и Выдохе он превозмогает и исчерпывает свой Ум от Зла!
Сааддиф погружен в свой Ум, который подобен нечистой воде, что заполнила Гондолу Великого Ослепительного Тела его!
И я, подобно Ему, и такие, как я, единодышащие со мной и с Ним, мы движемся к единой цели, противоборствуя течению этой реки Смертного Эха!
Мы Дышим и только лишь!
Вопреки всему!
И сейчас мой Господин Сааддиф покоится в мире и покое, ибо он наполовину погрузился в свой Сон!
Кто же нарушает покой Сааддифа, как это сделал я, тот пробуждает не Сааддифа, но его Настроение!
А все потому, что не существует того, к кому я мог бы обратиться, сказав, Сааддиф! Сааддиф! Да, его нет! И мне неизвестно, что я пробуждаю спящего Зверя!
И в ответ слышу, что Он отвечает:
– Нет никакого Сааддифа, есть только Я, и Я есть то, что я Отвечаю тебе, потому слушай, что Сказано, а не повторяй, как дурак… Сааддиф, Сааддиф… ибо ты сам не ведаешь, к Кому Взываешь! А взываешь ты к тому, что стоит за мной – к моему настроению Смертных!
Когда же Маррак завершил свою речь о Сааддифе, то обратился к Терц Децимолю со словами, прося теперь и его рассказать о том, кто же он такой и откуда пришел сюда?
– …да, я поведал тебе о Великолепном Сааддифе, о себе, Марраке, о Службе своей Господину, но я услышал от тебя имя твоего учителя Эскориала…
Но Терц Децимоль вежливо прервал низкорослого и широкоплечего старика по имени Маррак.
– Он не мой учитель, – сказал фальф.
Но Маррак спросил, пусть расскажет!
Терц Децимоль ответил Марраку, что история его не преисполнена блаженством, но страхом, однако и эта история о Добродетели, пусть и иного рода.
В преклонном для фальфа тридцатидевятилетнем возрасте Терц Децимоль направился к тайномолу аби-хайят.
Фальф объяснил Марраку, что учение аби-хайят согласно древним сказаниям ведет свое начало от учения легендарного духовного наставника мушаафира, чье имя, данное ему его первыми брусбартскими последователями, звучит как Скагеррак и буквально означает Скрежещущий Звук Царапанья Камня о Камень.
– …ибо таковым, – объяснил фальф, – был Путь Учения и символический метод, посредством которого непревзойденный мудрец, мушаафир Скагеррак не только передавал тайное Знание, но и избавлялся от особенно докучавших ему просителей.
Терц Децимоль сказал, что нет подтверждений тому, был ли Скагеррак мушаафиром.
Однако, согласно преданиям о Скагерраке, он был от народа, что соткан из сияния Сакеллария, а также облачен в Доспехи от Дыхания Сааддифа.
– …и у Скагеррака, как у мушаафиров, отсутствовал артикуляционный аппарат. Как следствие, речевое общение между Скагерраком и его последователями оставалось невозможным, как и независимое словотворческое существование отдельной личности за пределом сложившегося в коллективном сознании рукава восприятия.