— Что же ты стоишь? — сердито сказала Бабетт. И так припустилась бежать к воротам, что Клоди еле поспевала за ее юркой, кругленькой фигуркой.
И вдруг Клоди увидела самого верного из своей «стаи» — Юсуфа. Юсуф шел навстречу ей, размахивая длинной, как хоккейная клюшка, булкой. Заметив Клоди, он расплылся в улыбке, осветившей все его широкое, темное лицо:
— Диди, королева, куда ты бежишь в такую рань? Что случилось?
Клоди помахала ему рукой:
— Привет, Юсуф, я очень тороплюсь!
— А что это за девчушка с тобой? — не унимался Юсуф.
— Некогда, Юсуф. После всё расскажу! — прокричала Клоди и припустила еще быстрее.
Она обогнала малышку и очутилась раньше у ворот, где уже стояли нетерпеливо-беспокойные Ги и Жюль. Они только что успели поссориться: Ги требовал, чтобы Жюль подогнал машину к самым воротам парка, а Жюль уверял, что следует идти быстрее в тот переулок, где они оставили машину. Заметив подбегающую Клоди и малышку, следующую за ней, оба приятеля просияли и перестали спорить.
Ги быстро спросил:
— Все в порядке? Ты никого не встретила?
— Никого, — так же быстро солгала Клоди. Что-то говорило ей, что не следует упоминать Юсуфа. — Вот, берите вашу дочку.
Бабетт в эту минуту уже подбегала к ним. Вид у нее был самый озабоченный.
— А где же команда? — закричала она, хватая Клоди за руку.
Жюль и Ги мгновенно переменились в лице.
— Какая команда? Что еще за команда?
— У Бабетт есть вот этот красивый корабль, есть пассажиры, а команды еще нет. А без команды, все это знают, корабль выйти в море не может. Ведь мы же все едем к морю, в Нормандию, чтобы отправить в плавание корабль Бабетт, — очень подробно и внятно для девочки объяснила Клоди. Она протянула малышке еще горсть куколок: — Вот твоя команда. Держи. Это очень храбрая, очень преданная команда. А сейчас мы все пойдем, сядем в машину и поедем далеко-далеко, к самому синему морю…
Ги не выдержал, хлопнул по плечу Клоди:
— Молодчина ты! Здорово придумала!
— Довольно болтать, все к машине! — заторопился Жюль.
Клоди подумалось, что он мог бы обнять и приласкать свою новую дочку, но Жюль все еще был не в себе и, не обращая внимания на своих спутников, почти бегом поспешил к машине. Ги подхватил малышку на руки.
— К морю… — пролепетала Бабетт, вся поглощенная рассматриванием куколок.
Вот и машина. И Жюль уже за рулем и распахивает дверцы. Клоди тянет Бабетт садиться на заднее сиденье, но малышка решительно отстраняется.
— Хочу сидеть спереди, — говорит она капризно и залезает на переднее сиденье, рядом с Жюлем.
Приятели переглядываются.
— Тогда и ты, Диди, садись рядом с Бабетт, — командует Ги.
Девочка быстро пересаживается к малышке. Сейчас она будет развлекать ее игрушками и сказками до самой Нормандии. Однако Клоди в великом удивлении: что же это за интернат, где девочка постоянно каталась на машине?
«ДС» отчаливает от тротуара, мгновенно набирает скорость, уносится из переулка куда-то вдаль.
А через пять минут Рири Жюльен слышит в телефонной трубке голос Саида:
— Вожак, они только что уехали. И рыженькая с ними. Но мне показалось, что в машине с ними был кто-то еще. Нет, я не уверен, они слишком быстро отъехали. Ну за что же ты меня ругаешь, Рири! Ведь я сделал все, как ты велел…
17. Записки Старого Старожила
Когда, случалось, я читал в романе или повести «улыбка освещала его (ее) лицо», «улыбка делала ее (его) прекрасной», «улыбка совершенно его (ее) преображала», мне это казалось просто фразой, красивой выдумкой автора. Но вот вчера я убедился, что так бывает. Надя Вольпа, по старой привычке, продолжает меня опекать как маленького. Это она заставила меня пойти на советский фильм «Начало».
— Это лучшее, что я видела за последние несколько лет, — сказала она мне. — Там играет актриса, в которой соединились все высокие черты русской женщины.
Я знаю пристрастие Нади Вольпа ко всему советскому и русскому, ее склонность преувеличивать, поэтому поверил не вполне, но все-таки пошел в наше бельвилльское «придворное» кино: маленький зальчик, с бархатными старомодными портьерами и неудобными скользкими стульями, которые тем не менее все бельвилльцы предпочитают даже шикарным кинозалам Елисейских полей.
Я увидел Инну Чурикову, неловкую, некрасивую рабочую девчонку с большим ртом и торчащими зубами, и мгновенно понял, что означает «улыбка, преображающая человека». Улыбаясь своей счастливой любви, Чурикова становилась прекрасней самых красивых женщин, и мужчины-зрители в маленьком зале смотрели на нее влюбленными глазами, затаив дыхание. Ни одна кинозвезда не могла сравниться в эти минуты с Инной Чуриковой, даже Катрин Денёв, даже Б. Б.