— Я вообще в вашу сторону не смотрела, — ответила Пия и потянулась за учебником.
— Говорю тебе, Мэри Хелен, она на нас пялилась, — влезла Беверли. — Как будто задумала какую-то немецкую подлость.
Мэри Хелен вырвала книгу у Пии из рук.
— Шпионишь за нами?
Пия покачала головой:
— Нет, я просто…
— Что тут такое? — произнес новый голос. — Пия, у тебя все хорошо? — Это был Финн, задыхающийся, с красным лицом и растрепанными волосами.
— Твоя девчонка злобно таращилась на нас, — заявила Мэри Хелен.
— Она не моя девчонка, — возразил Финн.
— Замолчи, Мэри Хелен, — потребовала Пия.
Та не обратила на нее внимания и с вызовом бросила Финну:
— А вот интересно, как твоей матери понравится новость, что ты якшаешься с грязной гансихой, особенно когда твой старший брат сражается с немцами?
Пия вскочила на ноги.
— Возьми свои слова обратно!
Мэри резко обернулась и в изумлении уставилась на Пию, не веря, что та осмелилась постоять за себя.
— Что ты сказала?
— Я сказала: возьми свои слова обратно!
Мэри Хелен сжала костистые кулаки.
— Хочешь в глаз получить?
— Господи боже! — воскликнул Финн. — Ради всего святого, Мэри Хелен, ты же не собираешься драться?
— А вот увидишь.
Мэри Хелен внезапно выбросила вперед руку, схватила Пию за платье и, рванув ткань к себе, приблизила свое искаженное яростью лицо к Пии. От чесночно-луковой вони, идущей от марлевого мешочка вокруг шеи обидчицы, Пию чуть не вырвало. Думая только о том, как высвободиться, она схватила Мэри Хелен за запястья и попыталась оттолкнуть. В груди больно кольнуло, дыхание перехватило, и Пия начала задыхаться. Она отпустила Мэри Хелен и попыталась отступить назад, помертвев от внезапной слабости. Тогда Финн, с трудом оторвав пальцы Мэри Хелен от платья Пии, встал между ними лицом к забияке.
Подбежала учительница, мисс Херрик.
— Что здесь происходит? — спросила она, склонившись над учениками.
Пия тяжело опустилась на землю и попыталась отдышаться.
— Ничего, мэм, — сказала Мэри Хелен. — Мы просто играем.
— Что-то не похоже на игру, — заметила мисс Херрик. — Идите играть в другом месте, а Пию оставьте в покое.
Мэри Хелен фыркнула, но повиновалась. Свита с кислыми лицами отправилась следом за предводительницей.
— Все хорошо, Пия? — поинтересовалась мисс Херрик и взяла девочку за плечо, чтобы помочь встать.
— Не трогайте меня! — слишком громко крикнула Пия.
Мисс Херрик ахнула и прижала руку к груди.
Пия немедленно пожалела о своей неучтивости. Неприятности в школе ей были совсем ни к чему, да и мутти вряд ли одобрит такое поведение. Девочка встала и отряхнула платье.
— Извините, мисс Херрик, — сказала она. — Я не хотела грубить. Просто испугалась.
Учительница вздохнула.
— Понимаю. Мэри Хелен любит мутить воду, да и все в наше время постоянно на нервах. Ты точно не пострадала? Выглядишь так, словно увидела привидение.
Пии удалось выдавить слабую улыбку.
— Все хорошо. Спасибо, мисс Херрик. — Ничего хорошего в случившемся, конечно, не было, но как объяснишь учительнице, что она почувствовала, когда схватила Мэри Хелен за руки? Ее сочтут ненормальной.
На следующий день Мэри Хелен в школу не пришла, а на большой перемене Сельма Джонс упала в обморок. Мисс Херрик бросилась к ней и принялась трясти, но Сельма никак не приходила в себя. Класс с открытыми ртами наблюдал за этой сценой. Мисс Херрик с воплями выскочила в коридор, и вскоре две учительницы вынесли Сельму из класса. А потом прибежала бледная и растрепанная мать Беверли Хэнсом и увела дочь, заботливо приобняв ее за плечи. В тот день на игровой площадке встревоженные учителя шептались между собой, прикрывая рты руками. Ходили слухи, что Мэри Хелен и Сельма подхватили испанку и Мэри Хелен уже умерла.
После уроков Пия поспешила домой, прижимая к груди учебники и опустив голову. Обычно она дожидалась Финна на крыльце школы, но сегодня ей хотелось поскорее убраться отсюда, вернуться к семье, запереть дверь и спрятаться от всего и от всех. Мимо проехала карета скорой помощи Красного Креста; на скамейке возле тротуара сидел мужчина и читал газету с заголовком на первой полосе: «Всем жителям надлежит появляться в общественных местах в марлевых повязках». Реклама, приклеенная на фонарном столбе над головой мужчины, призывала: