Передумав идти дальше в одиночестве, Пия решила дождаться Финна и поднялась на ближайшее крыльцо, подальше от забитого людьми тротуара. Она прижалась спиной к дверному проему, мечтая слиться с ним. Все прохожие, казалось, очень спешили. Мимо чуть ли не бегом проскочили две женщины в шарфах, прикрывающих нижнюю часть лица. Из дома, торопливо семеня, вышла седоволосая пара в марлевых повязках и с чемоданами в руках; мужчина стал ловить такси, расталкивая пешеходов своей тростью. Даже автомобили и запряженные лошадьми повозки вроде бы двигались быстрее обычного. В воздухе почти ощутимо витала тревога, как перед Рождеством повсюду царит дух беззаботности. Подобное единение горожан Пия уже видела в тот вечер, когда впервые пошла смотреть фейерверк на День независимости в Филадельфии, с той только разницей, что тогда все были в восторге, а теперь вокруг явственно ощущалось приближение страшных событий. То же самое Пия почувствовала и во время парада, но сегодня стало во много раз хуже. И сегодня тревога охватила уже всех горожан.
Когда показался Финн, Пия с облегчением отлепилась от дверного проема и сошла с крыльца на тротуар навстречу приятелю.
— Привет, — с удивлением проговорил он. — А чего меня не дождалась?
— Вот и дождалась. Я же здесь. — Она направилась к дому, и Финн зашагал рядом.
— Ну да, только я не знал, где ты, и подумал…
— Что подумал?
Парень пожал плечами и сунул руки в карманы.
— Все кругом болеют. Помнишь, мы слышали, будто Томми Коста вместе с родичами уехал из города?
Пия кивнула.
— Короче, его дружбан Скип сказал, что Томми вчера умер.
Пия резко остановилась. Тот самый Томми, который закрыл ей глаза ладонями на параде.
— От испанки?
— Не иначе, раз так быстро окочурился.
Пия крепче прижала к себе учебники и пошла дальше. Томми и Мэри Хелен казались такими крепкими и бодрыми. Как они могли умереть от инфлюэнцы? И как Сельма Джонс, которая накануне была совершенно здорова, на следующий день вдруг упала в обморок? И почему прикосновения к ним причиняли Пии боль? Неужели она чувствовала притаившийся внутри них вирус? Нет, быть такого не может. Просто совпадение. А может, ее застенчивость и правда превращается в физический недуг? Ей очень хотелось открыться Финну, узнать его мнение, но она боялась. Лучше когда-нибудь потом.
Они прошли четыре квартала и свернули в переулок Джейкоба, где в первых этажах кирпичных зданий располагались пекарни, сапожные мастерские, ателье и сигарные лавки, а выше жили их владельцы с семьями. Некоторые дома переделали в пансионы или гостиницы для моряков. Кое-где с дверных ручек свисали черные, серые или белые траурные ленты, трепещущие на ветру. Попадались и таблички с предупреждением: «Карантин ПО ГРИППУ. Не входить». В конце переулка из лавки серебряных дел мастера вышла женщина в черном платье и, рыдая, привязала к дверной ручке лоскут белого крепа.
Пия не могла оторвать взгляда от женщины, и от накатившего страха ее снова охватила дрожь. Она знала, что означают креповые ленты: в доме покойник. Черная — умер взрослый; серая — пожилой человек; белая — ребенок. Она достаточно насмотрелась таких символов в Хейзлтоне после обрушений и взрывов в шахтах и во время волны туберкулеза, накрывшей поселок, когда ей было семь лет. Они с Финном тревожно переглянулись и прибавили шаг. Свернув на Ломбард-стрит, они снова были вынуждены притормозить, наткнувшись на ораву полицейских. Стражи порядка, все в марлевых повязках, запрудили тротуар, призывая прохожих не задерживаться. К дверям аптеки вилась очередь из молчаливых людей с пустыми бутылками в руках: лица тревожно вытянуты, глаза опустошены страхом. Некоторые были в белых масках и старались держаться подальше от соседей по очереди и пешеходов, которые проталкивались по тротуару, прикрыв рты газетами. В витрине аптеки болталась вывеска: «Таблетки формальдегида. Растворяются под языком, убивают возбудителей инфекции и предотвращают заражение. 50 таблеток за 50 центов».
— За какими лекарствами они, по-твоему, стоят? — спросила Пия Финна.
— Да за любыми, — ответил мальчик. — Но в основном за виски.
В витрине соседнего магазина спорттоваров висела реклама фонографа: «Этот аппарат гарантированно убережет вас от испанского гриппа. Врачи советуют: избегайте скоплений народа, не ходите в театр, сидите дома. Слушайте записи на новом фонографе, и вам не придется думать, чем заняться долгими вечерами».