А вот этот выступ защищать будет несложно.
— Ваш… в смысле, наш сектор состоит, в основном, из неприступных скал. Кроме вон той, — я показал пальцем, — долины. Если на нас и будут наступать, то, скорее всего, оттуда. Давайте, мы поставим пулемет так, чтобы ее простреливать.
Капрал устало пожал плечами.
— Да ставьте куда хотите. Я всего лишь солдат. Нам обещали прислать нового командира. Какого-то молокососа из штабного батальона.
У меня мурашки побежали по коже. Из штабного батальона? От него ведь остались только мы с Пигалицей, Говард, Ари и генерал Кобб. Я перечитал приказ на моем компьютере — и, ей-богу, мой рюкзак потяжелел фунтов на сто.
«Назначаетесь исполняющим обязанности младшего лейтенанта… Немедленно принять командование…»
Я отвел Пигалицу в сторону и показал ей приказ.
— Ерунда какая-то, — прошептал ей я. — С каких это пор рядовых в командиры взводов производят? Я же только специалист четвертого класса.
— Которого генерал Кобб лично рекомендовал на эту должность. Он знал, что ты справишься.
— А почему тогда не тебя? Ты ж, как пулеметчица, старше по должности.
— Я не рождена для командования. Судья Марч увидел в тебе задатки командира. И старшина Орд тоже. Похоже, это твоя судьба.
Судьба-шмудьба. У меня и так голова кружилась. Завтра про судьбу буду думать.
— И что мне делать?
— Свою работу.
Я набрал полную грудь воздуха и повернулся к капралу.
— Я и есть молокосос из штабного батальона. Уондер моя фамилия.
Я думал, он закатит глаза и скажет: «Ну да, ври больше», но вместо этого капрал вытянулся и козырнул. Пусть войска наши дышат на ладан, мы все еще солдаты.
— Так точно, сэр! Виноват, сэр, не знал, сэр!
Он таращился на меня в ожидании приказов. Я молился об озарении. Бог, как обычно, пропустил мои молитвы мимо ушей.
Я потянул капрала за болтающийся ремень.
— Перво-наперво, заправьтесь. Если мы будем выглядеть, как побитые собаки, то и сражаться будем соответственно.
— Есть, сэр!
За следующий час я обошел наш сектор, познакомился с солдатами, переместил некоторых и связался с командирами соседних взводов. Наша линия обороны была тонюсенькой, как луковичная шелуха.
Я вернулся в центр сектора, где оставил Пигалицу. Она окопалась, как и предписывает военная наука, на тактическом гребне, то есть на склоне горы ниже нашей площадки — так, чтобы хорошо видеть линию огня, но самой не выделяться на фоне неба. Я — бочком, бочком — спустился к Пигалице по осыпающимся камням, и она оглянулась на шум.
— Эй! — приветствовал ее я.
— Эй! — Ее глаза скользнули по лейтенантским значкам на моем воротнике, которые капрал снял с погибшего командира взвода. — То есть, эй, сэр!
Я улыбнулся.
— Готова?
Она показала вниз на ущелье. (Ущелье здесь, правда, не совсем верное слово: на Ганимеде нет воды, которая вытачивает ущелья в земных горах; но что бы это ни было, оно поднималось к нам из долины и постепенно сужалось наподобие воронки). Там новый напарник Пигалицы строил холмики из камней, чтобы обозначить расстояние до противника. Другие холмики отгораживали ее огневой сектор от секторов соседних солдат. Напарник Пигалицы повернулся к нам и жестом показал: мол, все в порядке. Шария махнула ему, и он полез к нам.
— Готова, — сказала Пигалица.
В наушнике — капрал притащил для меня рацию прошлого командира, и мне все еще чудился запах крови на микрофоне, — заскрипело.
— Джейсон? Генерал Кобб говорит.
Приехали! Вот вам и секретность радиопереговоров! Вот и порядок подчинения!
— Слушаю, сэр.
— Хорошо расположил солдат, молодец.
Я еще не освоился с дисплеем на своем шлеме, так что просто поверил генералу на слово. Но с какой стати командира дивизии вдруг интересует, как окопались двадцать пять солдат? Мое сердце тревожно забилось.
— Как там у ребят боевой дух?
— Им вчера изрядно досталось. Сейчас получше.
— Надеюсь, ты прав, потому что скоро еще достанется.
— Сэр?
Краем глаза я увидел в небе едва различимую тень. Джиб! Волосы зашевелились у меня на голове.
Единственный на все экспедиционные войска КОМАР висел над позицией взвода, которым командовал солдат, лично отобранный самим генералом. Этот же солдат сейчас напрямую говорил с упомянутым генералом, в обход ротных, батальонных и бригадных командиров…
— Сэр, нам ждать неприятностей?
— Посмотри вперед.
35
Я поднял глаза. Из ущелья к нам полз только напарник Пигалицы. Я всмотрелся в дальний край воронки, в серую вулканическую пыль на равнине. Ничего.
Разве лишь легкая тень на равнине за мили от нас.
— Ну что, увидел? — прожужжал в наушнике голос генерала.
Я опустил на правый глаз боевой монокль и включил подбородком лазерный целеуказатель. Целеуказатель выстреливает лазерный луч, обозначая мишени для управляемых бомб, а еще хорошо заменяет бинокль.
Найдя вдали размытую тень, я мигнул для автофокусировки. Тень превратилась в море маковых зерен — черных, круглых, блестящих. Я мигнул для большего увеличения и опешил.
Слизни!
Безногие слизни, преспокойно скользящие по вулканической пыли. Слизни, облаченные в черные блестящие скафандры, вроде той пустой кожуры, о которую я споткнулся в их снаряде. Скафандры обвивали все тело слизней, оставляя открытыми только два места: там, где должно быть лицо, виднелся зеленый овал, над которым нависал защитный щиток шлема, а из середины туловища, несколько слева, высовывалось щупальце, которое Говардовы умники называли псевдоподией. Каждый держал в щупальце точно такое же изогнутое, заостренное с краю оружие, из которого мне довелось стрелять. Словом, вылитые слизни из пещер, только на сей раз они тянулись вдоль всего горизонта.
Я тревожно глянул на Пигалицу. Она последовала моему примеру, включила лазерный целеуказатель — и пробормотала что-то по-арабски.
— Джейсон? — раздалось в наушнике.
— Вижу их, сэр!
Слизни двигались так быстро, что пыль клубилась за их строем. Отсюда мне только было видно, что они приближаются к горе.
— Известна ли ось их наступления, сэр?
— Твой выступ, сынок. КОМАР над вами насчитал пятьдесят тысяч слизняков.
Пятьдесят тысяч против двадцати пяти. Не двадцати пяти тысяч, нет, просто двадцати пяти. Даже если каждой нашей пулей мы уложим по слизню, их останутся тысячи, когда у нас кончатся патроны.
Хоть я и не потерял способность трезво мыслить, мой желудок сжался в комок. Я вздрогнул, смазав картинку слизней в целеуказателе.
— Через двадцать минут их остатки приблизятся к вам на расстояние выстрела.
— Остатки?
— Орбита «Надежды» выводит ее на огневую позицию через пятнадцать минут.
Ах, да! Я посмотрел на небо невидящим взглядом. Огневая поддержка! Мецгер, как всегда, носится в небесах — в самом буквальном смысле этого слова — и готовится изменить нашу жизнь к лучшему одним нажатием кнопки.
— Переключаю тебя на центр управления огнем. Задай-ка им жару, сынок!
Наушник затих. Слизни приближались. Я переключил рацию на сеть нашего взвода, чтобы предупредить ребят.
— Их там не меньше миллиона! — раздалось в наушнике.
— Ни у кого нет лишних патронов?
Голоса дрожали от волнения, но паники не было. Я переключился на прежнюю частоту и взмолился, чтобы не забыть порядок связи.
— Центр управления огнем, прием, — ожил наушник.
— Огневая задача, прием.
— Огневая задача; вас понял, прием.
— Цель: солдаты противника вне укрытия. Координаты… — Я глянул в целеуказатель, чьи красные цифры прыгали, как сумасшедшие. — Черт, да расфигачьте всю равнину!
— Проведите целеуказателем вдоль линий противника, а об остальном мы позаботимся.
Артиллеристы редко сходятся с врагом лицом к лицу, но они такие же незаменимые боевые войска, как и пехота, чем и гордятся.
Слизни уже приблизились настолько, что их можно было различить невооруженным глазом. Где-то загремел гром. Я присмотрелся через целеуказатель. Нет, это не гром. Это слизни принялись в единый такт стучать по скафандрам оружием. Бум, бум, бум! Быть может, они задавали себе ритм. Быть может, пытались напугать нас до смерти. Если правильно второе, то им это удалось.