Но они не были близки в действительности. Это ей только грезилось — в буквальном смысле. Но и такого виртуального соития оказалось вполне достаточно. Даже, пожалуй, слишком много. Перспектива физической близости с кем бы то ни было просто пугала ее.
«Даже если собственная энграмма отвергла его…»
— Прости, — промолвила Кэрил, физически и мысленно отстраняясь от Питера. Она не нашла в себе сил взглянуть ему прямо в глаза. — Я не хотела так глубоко внедряться. Тем более в первый раз.
— Да… — Эландер помедлил, так и не сказав «все нормально». Она все еще продолжала оставаться внутри него. — Я понимаю.
— В любом случае прости меня.
«Извини меня, если можешь, — хотела сказать Хацис. — Скажи, что я не такая плохая!»
Но это уже было бы просто глупо. Кэрил не могла позволить чувствам и эмоциям управлять собой — даже после того, как обнаружила много общего с Питером. Ведь им предстояла тяжелая работа.
Лицо Эландера приняло удивленное и одновременно какое-то сдержанное выражение.
— Что это значит, Кэрил? — спросил он. — Что дальше?
— Я нашла то, что хотела, — объяснила Хацис. «И даже больше того», — добавила она про себя. — Думаю, теперь нам надо поговорить. Всем нам.
— Нет, давай сначала поговорим обо мне. Час назад я отключил версию Питера Эландера с полным убеждением, что имею на это право. Но неужели я буду считаться убийцей? Если я не тот, кем был раньше, то кто же я такой, наконец?!
— Вспомни, что сказал тебе Практик. — Она продолжала держать его за руку. — Изменение — это и есть сама жизнь. Ведь ты — лучшая версия, выросшая на Вахагне… потому что изменился. Ты был вынужден расстаться с этой копией, Питер, иначе, привязавшись к ней, сошел бы с ума.
Эландер с несчастным видом кивнул. Хацис так и не поняла, соглашался ли он с ней или только дал понять, что просто услышал ее точку зрения.
— Я пережила примерно то же самое после времени Спайка, — продолжала она. — Я изменилась, выросла, превратившись во что-то совершенно иное. Каждый новый шаг был прямым вызовом моему восприятию собственной личности, и иногда казалось: единственное, что меня отличает от других бедняков, — это несколько килограммов ткани, оставшихся у меня после смерти родителей на Ио. Что побудило меня искать главенства? Когда стало очевидным, что я больше не являюсь сильнейшим звеном в цепи, пришлось отпустить поводья. Не захоти я пойти на такое, то не стала бы тем центральным ядром, тем руководителем, которым являюсь сейчас. Причина заключалась даже в чем-то другом. Вместе со мной, внутри меня, существовал кто-то еще. А я стала лишь частичкой этого существа и научилась принимать такую маленькую роль, как должное. Это была очень важная роль, однако ролью в буквальном смысле, то есть игрой, притворством, она не являлась, понимаешь?..
Десятилетия своего существования в качестве малой частицы собственной многократно распределенной в последующих копиях личности не могли забыться, однако Кэрил не знала, как это проще объяснить Эландеру. Потеря остальной своей сущности сжигала ее мозг наподобие фантомной боли в ампутированных конечностях. И даже постепенное установление связи с собственными энграммами не облегчало страданий. Однако Кэрил надеялась, что все когда-нибудь изменится.
— Я понимала, что вынуждена принять изменения как должное, или все сказанное мною — чистейшее словоблудие…
— Но ведь это не похоже на убийство, — возразил Питер.
— Нет, — ответила Хацис. — Это хуже. Она выдержала его пристальный взгляд.
— Подобный вызов индивидуальности — просто самоизгнание. А это воспринимается намного болезненнее, чем утрата семьи или родного дома. Если твои самые лучшие черты больше не являются частью тебя самого, кто ты после этого?
Эландер поморщился.
— Если я правильно понимаю, получается, что святая обязанность моих энграмм — приспосабливаться ко мне?
Хацис какое-то мгновение молчала, сдерживая растущее раздражение, затем сказала:
— Сам знаешь: ты был не очень хорошей личностью.
— Что?..
— Там, еще на Земле. Ты не пользовался широким успехом. Да, тебя уважали, восхищались твоими знаниями, даже завидовали, но не любили. Ведь ты бывал высокомерным и нетерпеливым, воспринимал людей, как само собой разумеющееся явление; использовал их ради своей выгоды, даже друзей. С тобой бывало интересно, однако это не главная причина твоих успехов. Особыми заслугами являлись знания, интеллект и особый статус. Но никак не общительность и добросердечие.