— Я спешу.
— Оно и видно, — Каран скосил взгляд на грязные сандалии охотника, а затем добавил, — она сказала, что сегодня утром вынуждена поехать в Хараппу.
— В Хараппу? Зачем?
Мальчик пожал плечами:
— Там у одного из Верховных жрецов намечается какой-то пир. Понятия не имею, по какому случаю, но он приглашает гостей с обеих столиц. А чем больше гостей… — тут Каран подмигнул, — тем больше нужно девиц. А твоя подружка состоит в одном из самых почетных публичных домов Мохенджо-Даро. Вот, она и поехала.
— Ясно, — охотник слегка погрустнел, — Нилам не сказала, когда вернется?
— Сказала, — кивнул мальчуган, — через пять дней.
— Больше ничего не передавала?
— Да, еще одно слово, — Каран широко улыбнулся.
— Какое?
Мальчик выпятил грудь, приподнял голову и наигранно произнес:
— Согласна.
Шанкар почувствовал, как в полном мраке, царившем внутри его души, забрезжил лучик света. Он улыбнулся.
Каран, внимательно следивший за реакцией охотника, нагло спросил:
— Ты возьмешь ее в жены?
— Мне пора, — быстро развернулся охотник, — спасибо, и до встречи, Каран.
— И это вся благодарность? — пробурчал Каран, слезая с изгороди и направляясь в дом.
Пройдя несколько шагов вперед, Шанкар было подумал, не навестить ли ему Анила. Последний раз, когда они с ним виделись, тот выглядел нездорово. Однако охотник довольно быстро отмел эту затею. Главной целью является разговор с Верховным жрецом, а уж потом — все остальное.
Уже начинало смеркаться, когда он дошел до рыночной площади недалеко от моста через канал, разделяющий основной город от Цитадели.
— Эй, Шанкар! — окликнул его кузнец Брасид. — Где мои шкуры дикого зубра? Ты обещал мне их к концу недели.
— Извини, приятель, — не сбавляя ход, ответил охотник, — не было времени. Да, честно говоря, я и сейчас спешу.
— Куда? — пробасил кузнец. — Навестить Анила в тюрьме?
Шанкар сбился с шага и едва не упал носом в известняк мостовой, заплетая собственные ноги.
В изумлении разинув рот, он обернулся к кузнецу:
— Что ты сказал?
— А ты не знал? Об этом весь город трубит!
Охотник медленно приблизился ко входу в кузню. Брасид, как всегда, потный и грязный, сочувственно взирал на него сверху вниз.
— Анил в тюрьме? За что?
— За массовое убийство.
Челюсть Шанкара поползла вниз, а брови — вверх.
При этом его глаза выпучились, как у рыбы:
— Да ты, что, Брасид, белены объелся?
— Ничего я не объелся! — обиделся кузнец. — Он перерубил всех своих товарищей лесорубов, словно мелкий кустик.
— Тела уже нашли?
— Нет, — насупился Брасид, — но на просеку отправили отряд стражников. Уж они-то, наверняка, их обнаружат, — тут он взмахнул могучими руками, — да и кто, если не он? Бешеный носорог что ли? — кузнец нервно хохотнул. Шанкар же побледнел, как полотно. — Его поймали, всего в багровых пятнах и с окровавленным топором, а от лесорубов не поступало известий вот уже несколько дней. Ни слуху, ни духу. Так, что это точно Анил, — Брасид рассек ладонью воздух, — точно тебе говорю.
Охотник, к моменту окончания его диалога, сумел взять себя в руки и надеялся, что кузнецу не бросится в глаза сильная бледность, покрывшая его лицо.
— Значит, он сейчас в темнице?
— В храмовой тюрьме Цитадели, — кивнув, подтвердил Брасид, — единственный заключенный с почетным караулом, — тут он хмыкнул.
— А его семья?
Брасид перестал улыбаться.
Его добродушное лицо стало хмурым:
— Жена, когда получила печальную весть, упала без чувств, сильно ударившись головой о косяк. Она сейчас дома, переживает последствия падения и ожидает вызова в суд. Нирупама всегда находится подле матери. В общем, несладко им сейчас, без кормильца все-таки остались, — он посмотрел на Шанкара, — ты бы заглянул к ним.
— Обязательно, — пообещал охотник, — но сейчас не могу. Мне необходимо переговорить с Верховным жрецом.
— Да, конечно, дела, — понимающе кивнул кузнец и протянул руку, — удачи тебе, Шанкар.
— И тебе, Брасид, — ответил охотник на сильное рукопожатие.
— Не забудь про шкуры.
Шанкар натянуто улыбнулся:
— Не забуду.
Кузнец скрылся в своей мастерской, подготавливая ее к закрытию, а Шанкар, все еще слегка ошеломленный, продолжил движение в сторону Цитадели, окутанной вечерними сумерками.
Новость о том, что Анил обвиняется в убийстве лесорубов поразила его до глубины души. Он никак не мог поверить в то, что его знакомый способен на такое. Взбираясь по склону холма к воротам Цитадели, охотник внезапно вспомнил о загадочном существе, убившем зебу и посланников Нараяна. По спине пробежал неприятный холодок.
«Уж не связаны ли эти события?».
Однако, немного поразмышляв, Шанкар пришел к выводу, что навряд ли. Долина Сарасвати, где оказались обнаружены следы пребывания зверя, находилась на значительном расстоянии от лагеря лесорубов в верховьях Синдху. Ни одно живое существо не имеет такого огромного ареала обитания. К тому же, ему пришлось бы постоянно перемещаться между двумя местами, дабы успеть расправиться и с лесорубами на Синдху, и с сельчанами на Сарасвати. А для этого зверь должен был обладать развитым умом, не хуже человеческого. И в последнем Шанкар сильно сомневался, ибо каждое животное на земле уступало в умственном развитии людям. Даже обезьяны. Охотник скорее поверит в то, что это действительно Анил в припадке безумия перебил своих товарищей, нежели в то, что это дело рук сверхумной макаки-людоеда. Макака-людоед. Он даже усмехнулся такому повороту мыслей.
Приблизившись к воротам Цитадели, он поинтересовался у скучающего стражника:
— Где мне найти Верховного жреца Чудамани? Это срочно.
— По какому делу? — вяло спросил тот.
— Насчет Сарасвати.
На лице стражника появились проблески интереса:
— А, так это вы… — он указал пальцем себе за спину, — Верховный жрец сейчас отдыхает в банях. Думаю, вы найдете его там.
— Благодарю, — бросил охотник, проходя сквозь ворота внутрь Цитадели.
К тому моменту, как он приблизился ко входу в бани, небо покрылось звездами, а сумерки сгустились настолько, что без дополнительного освещения становилось трудно различать дорогу. Охотник надеялся, что уборщики улиц соизволят зажечь факелы, когда он отправится домой.
Он постучал в деревянную дверь, чувствуя, как ноги начинают ныть от перенапряжения, а в животе урчит от голода. Дверь открыл знакомый слуга-привратник и вопросительно уставился на Шанкара.
— Я ищу Верховного жреца Чудамани. Мне сказали, что он здесь.
— Он не велел беспокоить его, — пробурчал слуга.
— Я из долины Сарасвати.
— О, — резко посторонился привратник, — тогда входите.
Охотник кивнул и зашел в темную комнату.
— Он у бассейна. Полагаю, вы найдете дорогу.
— Несомненно, — ответил Шанкар, пересекая комнату слуги и выходя на террасу возле бассейна.
Верховный жрец Чудамани сидел за тем же столиком, за которым находились охотник и Девадат во время их последнего разговора накануне путешествия Шанкара в долину Сарасвати. Свет от ряда треножников, стоявших вдоль стен, освещал его гладкое лицо. Насколько мог судить охотник, жрец был достаточно молод. Достаточно молод для занимаемой должности. Ухоженная короткая борода обрамляла овальное лицо Чудамани. Темные волосы были коротко острижены. Серые глаза, расположенные близко к ровному прямому носу, с умиротворением наблюдали за небом. В руке жрец держал бронзовый кубок, наполненный вином, из которого он периодически делал небольшие глотки, смакуя хмельной напиток. Подойдя чуть ближе, Шанкар заметил, что на нем выгравирован рисунок в виде парящего коршуна.
Заслышав усталые шаркающие шаги охотника, жрец прекратил созерцание ночного неба и обернулся.
Шанкар склонил голову в почтительном поклоне и произнес:
— Приветствую вас, Ваша Светлость. Простите за бесцеремонное вторжение, но у меня имеются известия из долины Сарасвати.