— Ошибаешься, — резко возразил жрец, — твоя лошадь исдохла, так что до Мохенджо-Даро придется идти пешком. А в твоем состоянии силы начнут исчезать быстрее. Советую поспать перед дорогой.
Шанкар не стал спорить. Не было ни сил, ни желания. Он, молча, уставился на язычки пламени костра, томно наблюдая за тем, как те медленно пожирают сухие веточки, пряча их в своей ненасытной утробе. Перед его мысленным взором вновь появилась Нилам. Только на этот раз не ее окровавленная фигура, скрытая под покровом багряно-коричневого покрывала, а живая и счастливая. Сияющая девушка, сидящая на ложе в его доме и с восхищением разглядывающая огромный сапфир…
Незаметно для себя охотник погрузился в глубокий сон. Убаюкивающий треск огня и сильная усталость сделали свое дело.
***
Девадат осторожно дотронулся до оголенного левого плеча охотника, и тот тут же открыл глаза.
— Пора, — бросил жрец, туша остатки тлеющих углей.
Поморщившись, Шанкар сел. Грязные сандалии слегка намокли от утренней росы. Колени, обмотанные листьями лопуха, неприятно саднили. В горле першило после сна, но боль в ребрах уже не вызывала столько дискомфорта, как вчера вечером.
Быстро оглядевшись, охотник увидел, что еще даже не рассвело. Джунгли продолжали возвышаться грозным молчаливым силуэтом в ночном сумраке. Синдху несла свои воды на юг, которые казались такими темными и загадочными при отсутствии солнечного света.
— Рано, — сухо ответил Шанкар.
— В самый раз, — возразил жрец.
— Еще даже не рассвело.
— Восход скоро наступит. А в твоем состоянии я сомневаюсь, что ты сможешь идти на жаре долгое время. Сделаем привал днем, а вечером продолжим путь. Если ничего не произойдет, к исходу суток доберемся до Мохенджо-Даро.
Охотник не стал спорить. Тяжело поднявшись, он схватился за копье, которое намеревался использовать в качестве опоры.
— Готов? — поинтересовался жрец.
Шанкар угрюмо кивнул.
— Хорошо. Тогда в путь.
Девадат поправил шерстяной плащ, и они вышли на грунтовую дорогу. Небо на востоке подернулось едва заметной дымкой.
Идти оказалось легче, чем Шанкар предполагал. Хоть он и ощущал общую слабость и разбитость, его организм отдохнул достаточно, чтобы спокойно выдерживать скорость быстрого шага.
Скосив взгляд на Девадата, вышагивающего рядом по грунтовой дороге, охотник поинтересовался:
— Вы не взяли с собой посох?
Тот ответил после небольшой паузы, нахмурив брови:
— Он у меня был.
— Да? А где же он сейчас?
В тот момент охотника не слишком волновали подобные мелочи, но разговор помогал отвлечься от скверных мыслей и воспоминаний.
— Валяется в придорожных кустах где-то между Хараппой и лесопилкой.
— Выбросили? Почувствовали вторую молодость? — хмыкнул Шанкар.
— Пришел в негодность. На меня напал синха… или носорог… я не знаю точно.
Шанкар напрягся:
— Что произошло?
Какое-то время они шли молча. По лицу бывшего жреца было видно, что он отчаянно старается вспомнить подробности того, что с ним произошло.
Наконец, тяжело вздохнув, он ответил:
— Я не помню. На меня напали внезапно. Оно выскочило из джунглей прямо на дорогу. Я пытался отбиться. Именно тогда и потерял посох. А потом… а потом… боги, я не помню! — в голосе Девадата прозвучали нотки отчаяния. — Наступила тьма и я очнулся, лежа в придорожных кустах. Пошел на юг и нашел тебя. Не знаю, почему оно меня не сожрало. Видимо, Богиня-мать все еще благоволит мне.
— Что удивительно, — буркнул охотник.
Девадат покосился на него:
— Все еще сердишься на меня?
— Сейчас это уже не имеет значения, — холодно отозвался Шанкар, вышагивая по дороге. Копье, о которое он опирался, гулко ударялось черенком о грунт. — Есть проблемы поважнее, нежели выяснение отношений.
— Ты выполнил мое последнее наставление?
Охотник, молча, кивнул, глядя перед собой.
— Выяснил, что происходит в долине Сарасвати?
Снова молчаливый кивок.
Бывший Верховный жрец поинтересовался, с нотками раздражения в голосе:
— Не хочешь поделиться подробностями?
Продолжая смотреть перед собой, охотник грубо ответил:
— Полагаю, раз вы ушли в добровольное изгнание и свалили всю ответственность на своего преемника, подробности вас не интересуют.
— Мне не нравится твой тон, молодой человек, — повысил голос Девадат.
— Вы больше не Верховный жрец, чтобы я плясал перед вами на цыпочках.
— Я наложил тебе повязку и позаботился…
— Я не просил об этом!
— Да что с тобой не так?
Шанкар резко остановился и повернулся лицом к Девадату. Последний увидел настоящий океан чувств в его глазах. Океан, в котором возникали водовороты, готовые затянуть любого в свою пучину, кто рискнет заглянуть туда.
— Что не так? — прохрипел охотник, едва не срываясь на крик. — Дайте-ка подумать. Из-за недобросовестной вырубки леса Сарасвати мелеет с каждым днем, превращаясь в болото. Русла притоков изменились, и теперь долина неумолимо превращается в пустыню, а новых житниц для страны не существует. Более того, вы отдали приказ о вырубке леса в верховьях Синдху, подставив под угрозу и без того плачевное состояние государства. Что еще? Ах, да! Своими действиями и поручениями вы спровоцировали появление чудовища. Зверя, происхождение которого я знать не знаю, но жаждущего крови тех, кто его потревожил и убивающего без разбора в своей страшной ярости. И мое охотничье чутье подсказывает — если бы не ваши выходки, зверь остался бы в месте своего обитания. Не погибли бы невинные люди. Над страной не повисла бы угроза голода и смерти! — Шанкар шумно вздохнул холодного предрассветного воздуха и на мгновение прикрыл глаза, а затем шепотом добавил. — Не погибла бы Нилам.
— Ты слишком суров ко мне… — начал было Девадат, но охотник перебил его.
— Хватит!
Шанкар развернулся и продолжил следование по дороге в сторону Мохенджо-Даро.
Первые лучи восходящего солнца окрасили небо на востоке.
Помедлив пару секунд и задумчиво пожевав нижнюю губу, бывший Верховный жрец двинулся следом.
— Я не снимаю с себя ответственности… — начал, было, он.
— Именно это вы и сделали, уйдя в изгнание, — перебил Шанкар.
— … Но твои обвинения, во многом, беспочвенны, — тяжело выдохнул жрец.
— Вот как?!
— Тобою движут эмоции, а не разум, поэтому я не сержусь.
Охотник лишь досадно хмыкнул.
— И ты потерял любимого человека.
— Откуда вы знаете? — спросил Шанкар, подозрительно косясь на Девадата.
— Ты бормотал ее имя во сне.
— И вы тут же сделали такой вывод?
Словно не обращая внимания на вспыльчивость своего спутника, Девадат спокойно пояснил:
— Я наткнулся на полянку, где… где… в общем, ты сам прекрасно знаешь, что я там увидел. От нее вел след от кровавых сандалий по дороге на юг. В конце этого следа я и нашел тебя, лежащего без сознания рядом с собственной лошадью. Сопоставив все, да прибавив сюда твои ночные кошмары и бред, нетрудно догадаться, что посреди той мясорубки ты нашел того, кто был тебе дорог.
Речь Девадата звучала настолько искренне и учтиво, что Шанкар ощутил, как его гнев поневоле начинает остывать, подобно горячему обеду на свежем воздухе. И хотя обида на бывшего Верховного жреца продолжала глодать его изнутри, охотник снизил тон разговора до более сдержанного.
— Приношу извинения, — выдавил он из себя, не глядя на Девадата.
— Тебе не за что извиняться, — ответил тот, — я все прекрасно понимаю. К тому же, части вины с себя не намерен снимать.
Шанкар, молча, кивнул.
Солнце уже взошло над горизонтом, удлиняя тени, отбрасываемые зеленным массивом джунглей. В прибрежных кустарниках завели свою песнь пурпурные нектарницы. Вдали послышался крик недовольной обезьяны.
— Значит, вы не разглядели, кто на вас напал? — спросил охотник.
— Нет, — повторил Девадат.
— Не думаю, что это был зверь. Иначе мы бы сейчас не разговаривали. Скорее всего, и вправду наткнулись на бродячего носорога.