Отсчитав три дома по правую руку, Шанкар остановился перед четвертым и постучал в деревянную дверь.
[1] Богиня-мать — верховное божество Индской цивилизации.
[2] В Древнейшей Индии, в частности, времен Индской цивилизации, существовала мера весов в виде гирек, сделанных по одной стандартной схеме. Тщательно вырезанные в виде кубиков из камня, они образовывали крайне любопытную систему, совершенно не похожую на что-либо известное в древнем мире. Гирьки представляли собой серию удваивавшихся весов вплоть до 64: 1, 2, 4, 8, 16, 32, 64. Затем вес увеличивался до 160, а далее 16 на кратные 10 множители — 160 (16×10), 320 (16×20), 640 (16×40), 1600 (16×100), 3200 (16×200), 8000 (16×500). Это действительно совершенно необычная система, но еще более удивительно то, что она существовала по всей области распространения цивилизации Инда, от больших городов до маленьких деревушек.
[3] Нилам — с древнеиндийского означает «Сапфир», «Сапфирная».
[4] Индийская пословица.
[5] Элам — древнее государство на юго-западе современного Ирана.
[6] Кемет — название Древнего Египта (Черная земля, плодородная почва).
[7] Зебу — подвид вида Bos Taurus, настоящих быков, распространенный на территории Индийского субконтинента.
[8] Хараппа — древнеиндийский город, один из главных центров Хараппской цивилизации. Располагался на территории округа Сахивал в Пакистане (территория современного Пенджаба).
[9] Лотхал — один из важнейших городов Хараппской цивилизации и один из самых южных. Находился на современной территории индийского штата Гуджарат.
[10] Синдху — древнеиндийское название реки Инд.
Глава 2
По ту сторону двери раздались шаркающие шаги, а затем приглушенный и усталый голос спросил:
— Кто там?
— Это я, Шанкар.
Послышался скрежет отпираемого засова, и на пороге появился невысокий, гладковыбритый молодой человек с изможденным и, несвойственным его возрасту, морщинистым лицом. Его жилистые руки до локтей покрывали зарубцевавшиеся шрамы, а оголенные ступни выглядели так, будто он провел в походе по джунглям целый месяц. Босиком.
При виде охотника, глаза человека заблестели, а рот расплылся в вымученной улыбке:
— Здравствуй, Шанкар.
— Доброго дня, Анил.
Мужчины крепко обнялись и похлопали друг друга по спине.
— Входи и присаживайся, — пригласил Анил, закрывая за гостем дверь.
В очередной раз Шанкар подметил про себя, что внутреннее убранство жилища лесоруба почти ничем не отличается от его собственного. Та же невысокая деревянная кровать. Маленькие полочки на стенах. Парочка табуретов и тесноватая кухня с местом для омовения. Единственное, у дома Анила имелся пристрой, в котором тот хранил различного рода инструменты. Шанкару такой был без надобности.
«Типичный дом типичного горожанина. Все есть и ничего лишнего. И так продолжается, наверное, уже лет сто. Если не двести».
— Садись, — указал пальцем Анил на кровать, а сам рухнул на табурет напротив.
Шанкар оценивающе посмотрел на его:
— Пожалуй, тебе стоит прилечь. Выглядишь скверно.
Лесоруб только устало отмахнулся:
— Все лучшее гостю. К тому же, не беспокойся, я отдохну, когда ты уйдешь.
Шанкар не стал спорить и присел на краешек ложа:
— Как жена и дочь?
— Нормально, — глухо выдохнул Анил, — но, если ты не против, оставим любезности на потом. Мина и Нирупама ушли на рынок, так что у нас есть время для разговора.
Шанкар нахмурился:
— Ты не хочешь говорить при них?
Анил отрицательно закачал головой.
Он дышал слегка прерывисто, будто недавно совершил длительную пробежку:
— Нет. Зачем тревожить их раньше времени?
Охотник почувствовал, как остатки хорошего настроения стремительно улетучиваются, подобно воде из кипящего котла:
— Есть повод для тревоги?
— К сожалению, — Анил громко сглотнул, — есть.
— Все настолько серьезно?
— Да, Шанкар, — сокрушенно вздохнул лесоруб, сцепляя руки и наклоняясь к нему, — серьезно.
— Рассказывай.
Анил шмыгнул носом и утер ладонью лицо:
— Они рубят. Нещадно.
Шанкар вздрогнул и на секунду прикрыл глаза.
То, чего он опасался больше всего, подтвердилось:
— Много?
— Я же сказал, — в глазах Анила появилось отчаяние, — нещадно. В верховьях Синдху, там, где его могучее русло питает Панджнад[1], их почти не осталось.
Охотник ощутил неприятный холодок в области шеи, а живот предательски скрутило:
— Невозможно! Не верю, чтобы прямо все оказалось настолько ужасно!
— Я был там, Шанкар, и видел все вот этими глазами, — он двумя пальцами в виде рогатки указал на свои очи, — пальмы, фикусы, салы[2]. Их поверженные стволы аккуратно лежат вдоль Синдху, ожидая сплава к Мохенджо-Даро, — Анил откинулся назад, облокотившись о глиняную стену, — оба берега в том месте теперь напоминают кладбище, а торчащие из земли пни — надгробные плиты.
Шанкар встал и сделал несколько нервозных шагов по комнате. Лесоруб внимательно наблюдал за ним.
Охотник поинтересовался:
— Ты не знаешь, куда могло понадобиться столько древесины?
— Нет, — сокрушенно покачал головой Анил. — Мне ничего не известно об этом.
— Они продолжают вырубку сейчас?
— Во имя Богини-матери, откуда мне знать?! — резко воскликнул лесоруб.
Шанкар обернулся и понимающе посмотрел на него.
«Правда. Откуда ему знать?».
Анил понурил голову:
— Прости. То, что там произошло… потрясло меня до глубины души. Да, рубить деревья — моя работа. Я за нее получаю серебро. Но это уже слишком… К тому же, — он перевел взгляд на свои израненные руки и набухшие стопы, — я устал с дороги. Очень устал.
— Это ты прости, — сказал Шанкар, снова присаживаясь на кровать, — глупый вопрос.
— Думаю, что да, — все же ответил Анил, — они продолжают, но утверждать не берусь. В конце концов, я не выдержал и бежал оттуда, с трудом разбирая дорогу, — он издал смешок безумца, — даже бронзовый топор свой там оставил, — Анил поднял взор, в котором читалась надежда, тонущая в пучине отчаяния, — что я скажу Богине-матери, когда настанет мой последний час? Что хладнокровно уничтожил десятки ее творений? Безо всякой на то причины?
Шанкар не ответил. Он не знал, что ответить. Ему нечего было ответить. Ибо сам он был не без греха.
— У тебя ведь сегодня встреча со жрецом? — спросил Анил.
— Да, около полудня.
— Я слышал, он хорошо к тебе относится.
Шанкар, молча, кивнул.
— Узнай у него, что там происходит, — глаза лесоруба безумно заблестели, — ради чего такое варварство?
— Я узнаю. Обещаю.
Внезапно лицо Анила слегка побледнело и перекосилось, будто от солнечного удара. Он подался вперед. Никогда еще охотник не видел его таким отчаявшимся.
— Я не видел диких зубров, Шанкар, — голос лесоруба дрогнул, словно тот готов был разрыдаться в следующий миг, — я не видел диких зубров уже очень давно. А ты?
— Я редко хожу на север, — тихо ответил Шанкар, — в основном на восток, а они там не водятся.
— Я не видел диких зубров, — зловеще прошептал Анил, смотря на охотника пустыми глазами.
— Тебе необходимо поспать, — он встал и положил руку на осунувшееся плечо лесоруба, — я зайду ближе к вечеру.
— Благодарю, — Анил с трудом поднялся следом, чтобы проводить гостя, — мне и вправду нехорошо.
***
Шанкар возвращался на главную улицу, осторожно двигаясь по узкой подворотне. Солнце светило над городом, заполняя округу яркими жаркими лучами. Отовсюду доносились возбужденные голоса, беззаботный смех детей и лай собак. Но охотник не слышал всего этого, полностью погрузившись в мрачные мысли. Разговор с Анилом не добавил положительных эмоций, а одна из последних фраз лесоруба никак не желала покинуть голову, воспроизводясь снова и снова.