Раз в месяц в соседнем селе собиралась ярмарка, которая становилась главным событием для жителей близлежащих сел. Для кого-то это была возможность подзаработать, продавая домашние заготовки, для кого-то – купить редкий товар, а кто-то приезжал себя показать, да на других посмотреть, ну и языки начесать на месяц вперед. Хотя на месяц – это, конечно, сильное преувеличение! Скорее наоборот: за чашечками ароматного кофе сотни тем поглощались незаметно. И, конечно, негласная ярмарка невест была очень важной составляющей этого дня. Здесь невозможно было что-то утаить.
Для Сируш ярмарка тоже была желанным событием. Будучи по натуре жизнерадостным человеком, она наслаждалась эмоциями, пропитывающими воздух, словно разноцветными шелковыми ленточками, повязанными на дерево девушками, мечтающими о любви. Здесь она отдыхала душой, как птица, на время выпущенная на свободу, но с привязанной лапкой. В этот раз она поехала на ярмарку со старшими дочерями, свекровью и старшим деверем. Муж был в отъезде. Легкий, веселый нрав гармонично уживался в нашей героине с женственной степенностью. Пока все бегали по торговым рядам, торгуясь и торопясь ухватить лучшее, она медленно и плавно скользила между прилавками, нежно перебирая то разноцветные ткани, то украшения из местных самоцветов ручной работы, скромно отказываясь попробовать сладостей у бойких продавцов. Вдыхая аромат первоцветов в вперемешку с терпким оркестром специй, она представляла себя гуляющей по древнему восточному базару, одетой в шелка и бархат. Ей чудилось, что она – сбежавшая из замка Жасмин, а где-то рядом бродит Аладдин. Нет-нет, не банальные девичьи фантазии, а прятки от реальности. Сказкотерапия, слыхали? Ну и славно, если нет! Но поверьте, детям читают сказки не просто так! Нашим предкам было известно намного больше нашего. Эти минуты, проведенные в параллельной реальности, приносили оттепель, передышку от боли и страданий не достаточно сильную, чтобы вернуть в сердце весну и уж точно лето, но поднять градус суровой зимы вполне могли. Дочери, деревца миндаля и минуты одиночества – это всё, что было у неё, пока не появился учитель.
Так она шла, не столько размышляя, сколько проживая чудесные мгновения, взятые в долг у судьбы, оказавшейся жадным кредитором нашей героини. Проходя ряды, где продавали лечебные травы, она остановилась у насыпанной горкой горного чабреца, взяла веточку с ароматным цветком, раздумывая купить ли здесь или собрать самой. Растирая веточку травы пальцами, вдыхая аромат, она опять улетела в сказочную страну своего детства, когда дедушка заваривал ей ароматный чабрец – спаситель от кашля, и она пила его с медом и с горячими кукурузными лепешками. Воспоминания навеяли сонливость, и все тело буквально налилось медовой сладостью, как в детстве. Что вернуло ее обратно в реальность, она не сразу поняла. Тепло, живое, реальное, как ветер, проникало под лопатки, расширяя пространство в груди. Сделав шаг влево, она впечаталась в мужчину. Еще не подняв глаза, она уже знала…Знала. Не поднимая глаз, почти не дыша, продлевая невозможное счастье, она хотела лишь одного – раствориться. В нем, в моменте, в нереальности. Раствориться и остаться там, в пространстве, сотканном из любви, не ведающей печали. Подняв глаза, она нырнула в бездну его глаз, и с этого момента они оба знали, что у них было прошлое, но будет ли у них будущее, не знал никто. Прошлое, как прочитанная и захлопнутая книга, такая вроде бы знакомая, но мгновенно переходящая в статус прожитого и убранного на полку. И пока не открыт следующий том – пауза…без мыслей, лишь доверие судьбе. Слишком долгая пауза, чтобы казаться фантазией, и слишком быстрая, чтобы стать реалией. И реальность напомнила о себе. Она почувствовала, как ледяной взгляд обжигает ей спину. Отшатнувшись от Симбада, она медленно повернула голову к неизбежности и встретилась взглядом со свекровью, стоявшей поодаль и взирающей на них с остервенением гиены, не евшей много дней. Что именно увидела свекровь, и было ли что видеть, знать не хотелось. Хотелось исчезнуть, рассеяться, как прах, развеянный над горами, как прощались кочевники с прахом своих родных в незапамятные времена.