Вернувшись домой, два дня до приезда мужа она провела словно в лихорадке, буквально отнимающей волю ходить и погружающей в отупляющую глухую тишину. Свекровь не произнесла за это время ни слова, лишь смотрела звериным взглядом, ставя печать позора своим молчанием, вынося приговор без суда. Утром третьего дня, Сируш развешивала белье, выстиранное, подсиненное и накрахмаленное до морозного скрипа. Сквозь простыни она увидела вдалеке мужа, идущего домой со свекровью. Одного взглядана него хватило, чтобы ее тело парализовало, а время замерло. Она стояла на месте, словно вросшая в землю от страха, не в силах ни думать, ни двигаться. Они приближались, а Сируш не могла пошевелиться, пронизанная насквозь ледяным ужасом. Но вдруг подул сильный ветер, и ветка «старшего» миндального дерева хлестко ударила ее по щеке, возвращая в здесь и сейчас. Встрепенувшись, она сделала несколько осторожных шагов назад, зачем-то сорвала листок с дерева и, повернувшись спиной к приближающейся расправе, со всех ног пустилась бежать в сторону пролеска, почти касающегося заднего двора дома. Схватив на бегу шаль из козьего пуха, висящую на заборе, не оборачиваясь, Сируш бежала и бежала, пока не оказалась на краю сельского кладбища. Только тогда, укрывшись под тенью каменного креста, она смогла оглянуться и перевести дыхание, разрывающее грудь. Горло горело, и казалось, что голова отекает и вот-вот лопнет от переполняющих ее мыслей.
Как быть? Куда бежать? Кого молить о помощи? Как зверь, попавший в капкан и понимающий, что ни при каком раскладе целым не выберется, она то падала на холодный камень, то вставала. Не способная разобраться в хаосе мыслей, она все же стекла на надгробный камень, свернулась калачиком, прижалась щекой к спасительной прохладе, и затихла. Думать и даже дышать было так страшно, что она попыталась отключить все чувства. Система самосохранения человека проживала и совершенствовалась многие тысячелетия, спасая человечество от вымирания, выбрав самый лучший способ пережить неприятности – сон. Морфей укутал своей спасительной вуалью нашу Сируш, а старая шаль защитила от надвигающейся прохлады.
Пока наша Сируш спала под сенью могильного креста, ее муж, как задетый пулей волк, кружил в поисках добычи. Поняв по недовешенному белью и варящейся на плите хашламе5, что что-то не так, он, приглушая свое животное чутье, едва уговорил себя подождать жену дома, дабы не стать посмешищем для всей деревни. И хоть мать вилась вокруг него, как оголодавший шакал, рисуя красочные картины его гарантированного родства с парнокопытным обладателем рогов, он ждал. Перспектива оказаться рогоносцем не только задевала его мужское эго (какой-то учителишка), но откровенно злила. Тут просто руки почесать не выйдет! Придется отослать обратно, где взял, если останется жива. А это значит лишиться хорошей домохозяйки и самому растить трех дочерей. Не радужные перспективы…
Так и нагревались внутри него то сосуд с эгоизмом, то с животной яростью, доходя до градуса кипения и вырываясь наружу. И не дай Бог кому-то попасть ему под руку в этот момент. Это за доли секунды поняла Сируш и спаслась бегством в никуда, как добыча от хищника.
Была суббота, и школа была закрыта, но, конечно, он знал, где живет учитель. Прождав полчаса, выкурив полпачки сигарет, он направился к дому учителя, застав его на заднем дворе, где он возился с машиной. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что этот самец ничего не знает о том, где его самка. Но чтобы наверняка отбить желание, бросил ему в лицо угрозу убить обоих, если хоть что-то узнает о них.
Куда она могла деться в этой деревне, почти отрезанной от внешнего мира, он не понимал. Но считая ее многолетнее молчание проявлением трусости, он уверил себя, что вскоре она явится, так как с наступлением темноты было просто опасно выходить одной за пределы деревни. Да и холодно ночью. До села, где живет ее семья, далеко, а попутного транспорта можно ждать неделю. Приняв эту мысль, как единственно возможную, он сел ужинать, заранее ощущая себя победителем. Девочек он отправил переночевать в гости к брату, чтобы те не смогли помешать ему учинить расправу над женой.
В то время пока он прокручивал в голове разные сценарии своего правосудия, один жестче другого, наша Сируш возвращалась к реальности не менее жестокой, чем фантазии мужа.
Окончательно скинув вуаль Морфея, она решила дождаться темноты и сделать то единственное, ради чего стоило столько лет терпеть унижения и рисковать своей жизнью. Она хорошо знала каждый проулок в деревне, и как только стемнело, она пробралась тенью к дому учителя.
5
Хашлама – блюдо народов Кавказа, чаще всего его ассоциируют с армянской кухней. Название произошло от армянского хашел (перев. мясо, сваренное куском).Готовится чаще всего из ягнятины или из телятины и овощей.