— И часть из тех, кто рассказал сегодня эту байку, утверждают, что рассказывают только ради Деревянного Исуса. Кажется, он напал на след... Кое-кто явился в участок всего полчаса спустя после того, как его нашли мертвым. Телеграф джунглей работает быстро...
— Значит, та же самая история, — сказал Турен. — Черт, а как мы узнаем... Какого дьявола это нам дает?
— Ну, если существуют письменные обязательства... — предложил Бергстрем.
— Письменные обязательства! Ты иногда болтаешь, как какой-нибудь чертов законник, выворачивающий закон наизнанку. Продавать дорогие картины не запрещено! Контракты ведь подписаны не на героин, а на картины.
Турен был рассержен и про себя решил, что Бергстрем не стоит тех хвалебных слов, которыми мысленно сам одарил его в последние полчаса.
— Да... конечно...
Люк просительно протянул пустой стакан Турену. Тот автоматически наполнил его, не задумываясь над своими действиями, энергично потер нос, который стал заметно краснеть.
— Должен признаться, есть еще одно обстоятельство, внушающее мне тревогу. Хальстрем не мог действовать в одиночку. Кто-то из нашего управления помог ему получить некоторые цифры.
— Какие цифры? — спросил Люк. — Ты хочешь сказать, что замешан фараон?
— Скорее всего. У Системы очень сложная... Объясни ему, Бергстрем, ты разбираешься в этом лучше.
— Система-84 закодирована, получить из нее инфор-
13 Зарубежный детектив \ 93 мацию можно, только зная код, разрешающий машине отвечать. Есть коды персональные и секретные. Те, кто занимался программированием, сами не могут получить никаких сведений. Только у нескольких особо доверенных лиц в Доме полиции, как, например, у комиссара... — Турен послал ему взгляд, полный яда, — ...как у комиссара и меня самого, в удостоверениях личности проставлен код. Но кроме того, мы сами набираем персональную комбинацию из девяти цифр, которая должна соответствовать коду на удостоверении... Девять цифр плюс секретный, неизвестный даже нам код на удостоверении.
Два стаканчика выдержанного папнтка согрели Улле изнутри. Теперь он мог позволить себе расслабиться.
— А если Хальстрем раздобыл удостоверение? — предположил он.
— Исключено. Все удостоверения на месте, — сказал Бергстрем.
— Мы знаем это точно, — добавил Турен.
— Каким образом?
— Проверили всех владельцев. Компьютер выдал нам имена всех, кто имеет удостоверения с кодом. У всех удостоверения на месте. Но...
— Но? — заинтересованно повторил Турен.
— Но в комплексе мер обеспечения безопасности Системы существует одна тонкость — Система сообщает, когда и при каких обстоятельствах была выдана информация. И кем она была затребована.
— Так медь тогда нужно только спросить! Какого, черта ты не сделал такой элементарной вещи?
Турен был в высшей степени раздражен, и раздражение его еще больше усилилось, когда он заметил, что начал говорить как начальник государственной полиции. Уж кому-кому, а начальнику полиции Турен хотел бы подражать меньше всего.
— Может, машина нам выдаст имя убийцы? — Люк чувствовал приятное щекотание в животе от напряженного ожидания.
— Я спрашивал, — тихо ответил Бергстрем. Он не спеша вынул свой черный блокнот. Турен уже прошел точку кипения, но так и не придумал какой-нибудь убийственной колкости. — Вот здесь у меня есть... Я подумал, что комиссару интересно будет самому взглянуть на результат... — Бергстрем развернул бумажную ленту. На лице расплылась широкая улыбка. — Сведения о бывших наркоманах, употреблявших сильные наркотики, были затребованы из Системы-84...
— Да говори же скорее, пока мы не лопнули.
— ...комиссаром Свеном Туреном, начальником отдела насильственных преступлений города Стокгольма.
Свен-Эрик Свенсон ел свое любимое блюдо — сосиски с картофельным пюре.
Еда являлась одним из пунктов расхождения между ним и Улле Люком. Люк предпочитал ходить в изысканные рестораны, во всяком случае, в рестораны, славившиеся своей кухней, к чему Свенсон не испытывал ни малейшего энтузиазма. Он вряд ли чувствовал разницу между жареным и вареным мясом. Свинина, телятина, баранина были для него примерно на один вкус. Жареная картошка с чесноком пахла отвратительно, отдавала жиром. Кроме того, частенько язвил Свенне, сидение в ресторанах не слишком вяжется с социалистическим мировоззрением.
— Грубиян, — обычно отзывался Люк. — А потом, с каких это пор вкусная еда стала привилегией буржуазии?