Турен потер глаза. Он ужасно устал.
— Причина только что удалилась, — пробормотал он.
— Причина?
— Да. Сам статс-секретарь...
— Ты хочешь сказать, что вот этот улыбчивый зяблик из министерства юстиции приказал тебе не трогать Эриксона?
— Он сказал, что этого требуют соображения безопасности.
— Он сказал, что этого требуют соображения безопасности? — как эхо повторил Бергстрем, и Турен понял, насколько глупо это звучит.
— Да.
— Соображения безопасности... Свен, что происходит?
Бергстрем сел напротив Турена.
— Не знаю. Чего-то здесь я не понимаю. Что-то не так... Вот этим чую. — Он потер нос. Встал, задернул шторы и зашпилил их большой английской булавкой. Потом зажег настольную лампу и сел на место.
— Господин комиссар, кажется, хочет остаться один и подумать, — проговорил Бергстрем, направляясь к двери.
Свен Турен не слышал слов своего помощника. Он сидел, сгорбившись, и внимательно разглядывал 40-ваттную лампочку.
День только начинался.
Улле Люк страдал от похмелья.
Не от эдакого приятного похмелья с легкой головной болью и постепенно исчезающими признаками опьянения, а от жесточайшего похмелья, когда в душе появляется страх смерти. Уже несколько раз он проверял пульс. 120 ударов в минуту. Рубашка липла к телу, пол качался под ногами.
Люк проскользнул в одну из редакционных просмотровых, где на видеомагнитофоне можно было посмотреть старые телепередачи, и заказал материалы, связанные с Системой-84, в основном для того, чтобы все видели, что он работает.
Он шел в просмотровую, не останавливаясь, мимо Пе-ра-Оке Магнусона, занятого беседой с молодым журналистом.
Из просмотровой Люк позвонил Свенне Свенсону. Через десять минут тот появился, нагруженный двумя пакетами с баночным пивом.
— Если ты собираешься все это вылить в себя до обеда, лучше иди домой, — сказал он.
— Домой? Лежать и помирать в одиночестве в своей постели? — отпарировал Люк и попытался взбодриться.
— Позвони в случае чего, — предложил Свенсон. — До обеда я печатаю. Ты знаешь, где меня найти.
Люк осторожно погладил плешь. «Развалина в 43 года», — подумал он.
Две банки пива опустели быстро. Постепенно Люк начал воспринимать мелькающие перед ним кадры.
В голубом свете телеэкрана казалось, что он напряженно работает. У самого Люка было такое ощущение, что он сейчас свалится со стула.
«Раппорт»? [6] Почему бы нет?
Изображение пару раз подпрыгнуло и стало устойчивым. На экрапе появилось лицо ведущего.
«И наконец, переходим к Системе-84. Вопросы, связанные с этим проектом, весьма многочисленны. Особенно горячие дебаты развернулись после принятия риксдагом решения о срздапии центрального регистра с помощью ЭВМ. Прямой репортаж с сегодняшних парламентских дебатов мы вели по второй программе, но для тех, кто не имел возможности следить за этой дискуссией, мы передаем отрывки из сенсационного выступления министра юстиции. Передаем слово нашему корреспонденту Улле Седерлюнду!»
Камера показала Улле Седерлюнда.
«Хороший парень, — отметил Улле Люк. — Прекрасный, чертовски хороший».
Пиво начало действовать, когда Седерлюнд заговорил: «Большинство из вас, конечно, помнит, как начинались дебаты. Государственное страховое управление и Государственное управление полиции потребовали создания регистра со сведениями обо всех проживающих в Швеции гражданах. Предполагалось, что регистр не будет содержать никаких секретных сведений, а будет служить лишь как вспомогательное средство для налогообложения, страхования и установления личности. Полицейское управление желало, например, иметь отпечатки пальцев всех граждан страны. «Зачем это нужно? — спрашивали критически настроенные люди. — Или вы собираетесь составить гигантский регистр всех преступлений — регистр, в котором отдельные граждане будут навечно заклейм-лены совершенными ими в юности мелкими проступками и преступлениями, за которые они уже давно понесли наказание? И где гарантии того, что полиция безопасности не заведет новых регистров? Ведь таковые уже имелись. И что произойдет, если кто-нибудь проникнет в помещение, где хранится электронная память Системы-84? А если эти сведения попадут в руки преступных элементов?» Таковы были основные вопросы, поставленные общественностью. Но сегодня в дебатах, передававшихся по телевидению, выступил министр юстиции».