Затем мне пришлось съездить к ней опять, чтобы подтвердить свои подозрения. Вот я и выдумал, что потерял очки для чтения.
Бергстрем фыркнул.
— Да, в тот раз выдумал. Ну, так я прошел в кабинет Эрика Хальстрема, якобы поискать там, и увидел, что из пяти картин осталось только три. Насчет картин меня, вообще-то, надоумили. После убийства мы поставили около ее дома человека — следить, чтобы с ней ничего не случилось. Мы ведь не знали, за что убили Эрика Хальстрема, не исключено было, что охотились за обоими супругами. Так вот, этот человек как-то рассказал, что она выходила из дома с большим свертком в руках, по его мнению, похожим на картину.
Бергстрем стукнул себя кулаком по голове.
— Об этом я ведь тоже читал. Но до того, как мы узнали про картины... А потом совершенно забыл.
— Ну так, значит, когда я посетил Бритт Хальстрем во второй раз, у нее осталось всего три картины. Мне она сказала, что, по ее мнению, они отвратительны, поэтому ничего нет странного в том, что она захотела от них избавиться. Но почему же не сплавила все пять? Слишком многое совпадало с тем, что мы уже знали о распространении героина с помощью картин. Это не могло быть простой случайностью.
Люк и Бергстрем наперегонки подбежали к лифту, чтобы подержать дверь Турену. Тот с удовлетворением отметил их услужливость.
— Это, в свою очередь, означало, что Бритт Хальстрем с самого начала была замешана в дело с наркотиками. Ведь мы ей ничего не рассказывали.
Лифт остановился.
— Когда я увязал Бритт Хальстрем с другими поставщиками наркотиков, многие обстоятельства приобрели другую окраску. Но одна маленькая деталь — совсем пустячок, — на которую я обратил внимание уже во время первого визита, вселила в меня уверенность в моей правоте даже до того, как я побывал у нее вторично.
— Черт! — вдруг воскликнул Бергстрем. — Мы спускаемся!
Увлеченные рассказом Турена, они не вышли вовремя из лифта, и кто-то на нижнем этаже нажал кнопку вызова.
— Подумаешь, — бесстрастно сказал Турен и продолжил рассказ, наблюдая за попытками Бергстрема остановить лифт и заставать его ехать вверх.
— Да, так деталь вот какая: при первом моем посещении на Бритт Хальстрем был джемпер с короткими рукавами, такими, до локтя. И она все время очень нервозно одергивала один рукав. Какой? Левый, разумеется. Боялась, что я замечу следы от уколов. И совершенно зря. Я и не глядел на ее руку. Мне так было противно копаться в вещах ее мужа, что я едва осмеливался смотреть на нее вообще...
Бергстрему г,се же удалось пустить лифт в нужном направлении, и они вышли на своем этаже.
— Ты всегда такой жесткий? — спросил Люк.
— Что? — Турен расслышал вопрос, но предпочел сделать непонимающий вид.
— Ты всегда так жестко ведешь допросы?
— Нет... Так, пожалуй, впервые. А потом бывает всегда одно и то же — мне становится так жаль тех, кому, я должен назначить наказание, что если бы можно...
— ...было отправить их на исправление в лес, ты бы это сделал, — перебил Бергстрем. — Это мы уже слышали.
Улле Люк в основном был согласен с Туреном.
— Дьявол, — вдруг воскликнул он. — Сколько времени?
— Через минуту будет половина.
— «Раппорт»! Где у вас есть телевизор?
— В моем кабинете, — ответил Турен.
— Бежим!
Турен укоризненно посмотрел на него, и Люк вспомнил, что никогда не видел комиссара отдела насильственных преступлений бегущим.
Новым министром юстиции была женщина.
«...и нашей первоочередной задачей является защита этих ценностей. Потому что одна из наших главных обязанностей — стоять на страже демократии и предотвращать любые угрожающие ей опасности, с какой бы стороны они ни возникали. Поэтому мы должны помнить...»
— Выключи! Или, по крайней мере, выруби звук! Не могу я слушать эту ворону! — сказал Бергстрем.
— Нет, нет, — бодро откликнулся Турен. — Политики вам вдруг перестали нравиться! А разве ты не был членом Союза, шведской социалистической молодежи? И вообще, полицейскому не годится вслух выражать недовольство начальством. А она теперь наш новый начальник!
— Господи! На смену старому филину пришла ворона, — сказал Бергстрем.
— А без звука не так уж плохо, — ответил Турен.— В этом ты, пожалуй, прав.
Они смотрели на министра юстиции, беззвучно шевелившую губами.
— Как ты думаешь, они пустят ее на лом или .вычистят грязь?
— Что ты имеешь в виду?
— Систему-84, — сказал Люк. — Думаешь, пустят на лом?
— Честно говоря, нет.
Турен не мог знать, что его сомнения относительно Системы-84 регистрировались маленьким микрофоном, спрятанным в перекрытии вновь оштукатуренного потолка.