- Алё, алё! - громко прокричал капитан Галактионов, но дальше, видимо, связь установилась, и командир разговаривал нормальным голосом.
Потом Галактионов повторил приказ:
- Прекратить огонь!
-- Прекратить огонь! - продублировали команду дудковцы.
Прошло полчаса, час, может быть, больше - кто тут имел единое понятие о времени? Миша подремал, просто полежал в бездумном ожидании. Потом ему надоело. Он высунулся из-за бруствера. Тишина стояла мертвая. Слабо освещенная та сторона не подавала никаких признаков жизни.
Вдруг на берегу реки показались две фигуры. Откуда они вышли, Шмидт так и не заметил. Двое мужиков, насколько отсюда можно было разглядеть, один повыше, кудлатый и бородатый, другой пониже и бритый. Один был одет в какой-то бесформенный драный халат, другой - в телогрейку и толстые, наверное ватные, штаны. Они тащили на плечах длинную стремянку. На линию фронта и лишь недавно затихшие настоящие боевые действия они не обращали никакого внимания. Кто это такие?
Галактионов резво выскочил из укрытия и подбежал к этим со стремянкой. Они заговорили, причем новоприбывшие лестницу на землю не опускали.
- Сидоров! - вдруг громко закричал высокий и бородатый. - Хорунжий Сидоров, твою мать!
На том берегу из-за своего укрытия вынырнул дудковец.
- Давай сюды!
Дудковец подошел к кромке воды. Остановился в нерешительности.
- Сюды давай, козел! Тут неглыбко, - скомандовал высокий.
Дудковец нерешительно шагнул в воду. Держа револьвер на шнурке над головой, он пошел вброд. Действительно, в самом глубоком месте ему было по грудь.
Кто же это такие? Миротворцы? Пришли на фронт созывают противников, о чем-то совещаются. Но зачем им стремянка?
Недолго поговорив, хорунжий дудковцев Сидоров отправился обратно. К месту переговоров подошел Чайковский и повел людей с лестницей по направлению к Шмидту. До Миши вдруг дошла странная мысль, что это электрики. Обыкновенные электромонтеры, прибывшие заменить разбитую хулиганами лампочку.
- Здесь, товарищи, - доложил Чайковский. Они стали расставлять стремянку действительно под разбитой лампочкой. Это действительно были электрики! Ну, может быть, военные фронтовые электрики.
Установить стремянку на неровном каменистом полу было трудно.
- Ты, козел, иди сюда, - посмотрел на Шмидта бородатый.
Миша вдруг узнал этого типа. Тогда, в первый день его пребывания в странном подземном мире, этот тип отобрал у ведущего Мишу на расстрел офицера Мишины сигареты. Значит, тут такая иерархия: выше всех адмирал, а выше адмирала электрик. Шестерка бьет туза. А у дудковцев, оказывается, существуют хорунжие. Подземный флот на подземную кавалерию.
- Впередсмотрящий Шмидт, резвым бегом марш! - рявкнул буревестник.
- Шмидт? - спросил бритый электрик. - Немец, перец, колбаса? Давай, расчисти тут камни.
- Давай, давай, как ударник! - подхватил Чайковский.
- А ты, бугор, подмогни ему, - спокойно приказал бородатый, и буревестник безропотно бросился помогать.
Миша в какую-то минуту, расчищая камни, оказался рядом с бритым, но метрах в трех от Чайковского.
- Ты вроде новенький, да? Недавно с воли? - неожиданно шепнул мужик и заговорщически подмигнул.
Какая-то дикая надежда взорвалась, словно бомба. о определенно человек особенный, человек непонятным образом влиятельный.
-- Да. Нас было пятеро. Трое здесь, у зотовцев, - торопливо и тихо, захлебываясь словами, заговорил Миша. - Помогите, пожалуйста, до поверхности добраться. Христом богом...
- Давай, давай, не выебывайся, - шепнул по-доброму мужичок.
Наконец стремянку установили. Чайковский и бородатый поддерживали ее снизу, бритый полез наверх. Негромко чертыхаясь, он вывинтил бесполезный цоколь, достал из кармана ватника новую лампочку ватт на шестьдесят, ввинтил ее и спустился. Что теперь? Продолжать войнушку? Шмидт смотрел на эту операцию, и его неприятно корежило в нехорошем предчувствии.
Электрики, подхватив свою лестницу, отправились обратно, на ходу коротко о чем-то еще пошептавшись с Галактионовым.
Дальше началось что-то совсем дикое. Как только эти двое скрылись, с того берега к кромке воды подошли двое солдат-дудковцев. Они были без оружия. Понурив головы, дрожа от холодной воды, дудковцы отправились вброд по маршруту своего командира хорунжего Сидорова, который тоже появился на берегу и встал, подбоченясь и глядя им вслед.
Когда они, мокрые и жалкие, выбрались на зотов-скую сторону, их уже ждали Галактионов с Чайковским.
- Ну, изверги рода человеческого, - зловеще прошептал капитан, так, что всем было слышно, - будете знать, как наживаться на народных бедствиях и вреди-тельски нарушать социалистическое энергоснабжение. Встать лицом к Лете!
Так вот какие тут дорогие лампочки. Ценою в человеческую жизнь. Даже не пленники, а какие-то безропотные деревянные пешки в глобальной шахматной игре, дудковцы повернулись лицом к реке. Хорунжий Сидоров не улыбнулся им отечески на прощание. Капитан и буревестник дудковцев вынули револьверы и выстрелили пешкам в затылки. Один успел выкрикнуть перед смертью что-то невнятное. Оба рухнули лицом в камни.
Но на этом сцена не сменилась.
- Впередсмотрящий Шмидт, ко мне! - крикнул Галактионов.
Что за черт? Трупы, что ли, убирать. Ладно, хоть это. А то, не ровен час, опять стрельбу объявят. Миша поплелся к начальству.
- Давай винтовку, - протянул руку Чайковский. Шмидт отдал оружие. Оно не было заряжено. В сегодняшнем бою он сделал всего один выстрел. В кармане его куртки лежало два патрона.
- Товарищ впередсмотрящий, - торжественно приложил руку к фуражке капитан, - приказываю вам перебраться вброд на сторону противника и передать себя им в руки.
- Что? - опешил Миша.
- Исполнять! Уверенной поступью борца за дело мира и прогресса вперед!
Буревестник угрожающе уставил ему в грудь только что отобранную винтовку со штыком.
- Что... Товарищи, вы что?
Много он видел тут идиотизма, но вот так, уже в который раз приговариваемый...
- Вас расстреляют, впередсмотрящий Шмидт, - Усмехнулся неуставным образом Галактионов. - В обмен на этих. За вредительство в энергоснабжении.
Михаил повернулся и пошел к реке. Дно было твердым, каменистым. Он уже плохо соображал, что делает. Он как-то вдруг перестал принадлежать себе. В чужие сапоги хлынула неощутимая ледяная вода. Какому-то Другому, незнакомому однофамильцу замечталось упасть в неуютные воды забвения, повернуться на спину, лицом к слабоосвещенному каменному небу и плыть, плыть лениво к несуществующей реке Осетр.
Но вот уровень дна стал незаметно повышаться. Миша ощутил себя на вражеском берегу. Он стал бараном для заклания. Превратиться в барана очень легко.
- Давай, давай сюда, зотовское отродье, - хищно улыбнулся беззубым ртом Сидоров. - Поворачивайся ко мне затылком.
- Простите, - пролепетал Миша, - а можно... Он и сам не знал, что хотел попросить. Окоченевшие в Лете ноги согрелись горячей мочой. Сзади что-то сухо щелкнуло.
- 3-зотов тебя побери, - ругнулся Сидоров. Миша вдруг нагнулся, рука сама подобрала увесистый камень. В этот момент сзади прогрохотал выстрел.
Пуля просвистела над головой.
- Ты что нагибаешься, дурак? А ну... Больше ничего враг скомандовать не успел. Подобрав камень, Миша резко развернулся и со всей силы швырнул его в этого Сидорова. И очень удачно. Камень угодил прямо в лицо. Офицер завалился на спину, прижав руки с оружием к окровавленному, разбитому носу. Не очень помня себя, Миша бросился к нему, наступил на кисть и отобрал револьвер.
С обеих линий фронта молча наблюдали за такой невиданной сценой. Никто не стрелял. А Шмидту вдруг стало весело. Это был самый веселый момент в его беспросветной подземной жизни. Он потянул револьвер к себе. Гниловатый шнурок, за который было привязано оружие, вдруг оборвался. Миша поднял револьвер над головой и заорал:
- За родину! За Ста... блин, за Зотова вперед, ура! Он оглянулся на своих. Галактионов и Чайковский стояли и недоумевали. Миша сделал шаг вперед.