Система экономических противоречий, или философия нищеты. Том 1

Что будет, если, перейдя в наступление, я продемонстрирую, насколько убеждение о существовании тел или, иными словами, реальности чисто телесного характера является несостоятельным? — Материя, говорят, непроницаема. — Непроницаема для чего? Я, без сомнения, спрошу самого себя; ибо другие не осмелятся обратиться к разуму, поскольку это означало бы признать то, что хотелось бы отринуть. К кому я обращаю этот двойной вопрос: что вы знаете? И что это означает?

1. Непостижимость, с помощью которой пытаются охарактеризовать материю, является лишь гипотезой невнимательных физиков, огрубленным выводом из поверхностного суждения. Опыт демонстрирует бесконечную делимость материи, бесконечную расширяемость, беспредельную пористость, проницаемость для тепла, электричества и магнетизма, а также ее неопределенные свойства, взаимные влияния и бесчисленные преобразования: все то, что несовместимо с данными о непроницаемости. Эластичность, которая лучше, чем любое другое свойство материи, может привести, подобно пружине, или, наоборот, механизму торможения, привести к непроницаемости, варьируется в зависимости от тысячи обстоятельств и полностью зависит от молекулярного притяжения: тогда что может быть более непримиримым с непроницаемостью, чем это притяжение? Наконец, существует наука, с помощью которой можно окончательно установить свойство проницаемости материи: это химия. В самом деле, то, что мы называем химическим составом, означает ли оно же проницаемость[137]… короче говоря, мы знаем только формы материи; что касается вещества, — нет. Как же тогда можно убеждать в реальности невидимого, неощутимого, неукротимого, все время меняющегося, ускользающего, доступного лишь для мысли, которой остаются видимой лишь смена маскарадных костюмов? Материалист! Я позволяю вам опробовать реальность ваших ощущений: что касается того, что их вызывает, то все, что вы можете сказать об этом, подразумевает следующее соответствие: что-то (что вы называете материей) является результатом ощущений, которые ведут к еще чему-то (что лично я называю рассудком).

2. Но откуда берется это предположение, что ничто не подтверждает (что не соответствует действительности) непроницаемости материи, какой в нем смысл?

В этом проявляется триумф дуализма. Материя объявляется непроницаемой — не так, как материалисты и толпа себе это представляют, исходя из своих ощущений, а сознательно. Это «я», непостижимая сущность, которая, чувствуя себя свободной, отчетливой и постоянной, и встречая вовне другую сущность, также непостижимую, но также отчетливую и постоянную, несмотря на ее трансформации, исходя из ощущений и идей, подсказывает ей, что «не-я» также расширено и непроницаемо. Непроницаемость — это фигура речи, образ, под которым мысль, отделенная от абсолюта, представляет материальную реальность, так же отделенную от абсолюта: но эта непроницаемость, без которой материя исчезает, является при более пристальном изучении не чем иным, как спонтанным суждением о сокровенном смысле, заведомой метафизикой, неподтвержденной гипотезой… разума.

«Я знаю только то, что ничего не знаю».

Сократ, философ (469–399 гг. до н. э.)

Таким образом, предположим, что философия, отвергая богословский догматизм, одухотворяет материю или материализует мысль, идеализирует бытие или реализует идею; «я», идентифицирующее сущность и причину, везде подменяет (собой) все фразы, которые ничего не объясняют и ничего не означают: это всегда возвращает нас к вечному дуализму, и, исходя из требования верить самим себе, обязывает нас верить в Бога, если не в неких духов. Это правда, что, возвращая дух к природе, в отличие от древних, которые их отделяли друг от друга, философия привела к этому известному умозаключению, в котором обобщены почти все плоды ее поисков: дух познается в человеке, тогда как нам кажется, что он не познается. — «Тот, кто бодрствует в человеке, кто мечтает в животном, и кто спит в камне…», — сказал философ.

137

Химики различают состав смеси так же, как логики отличают связь идей от их синтеза. Правда, однако, что, по мнению химиков, состав все равно будет представлять собой только смесь, или, скорее, агрегацию, не более случайную, но систематическую, — из атомов, которые будут производить различные соединения только благодаря разнообразию их расположения. Но это все еще только совершенно бесполезная гипотеза, гипотеза, которая ничего не объясняет и даже не отличается логикой. Как чисто цифровое или геометрическое различие в составе и форме атома создает такие разные физиологические свойства? Как, если атомы неделимы и непроницаемы, их соединение, ограниченное механическими эффектами, не оставляет их, по своей сути, неизменными? Где связь между предполагаемой причиной и следствием?

Поостережемся нашей интеллектуальной перспективы: существуют химические теории, подобные системам психологии. Размышление, направленное на то, чтобы понять явления, опирается на атомы, которые оно не видит и никогда не увидит, как на эго, которое оно больше не воспринимает: оно относится ко всем категориям; то есть оно различает, индивидуализирует, конкретизирует, перечисляет, противопоставляет то, что, будучи материальным или нематериальным, глубоко идентично и неразличимо. Материя, как и разум, играют для нас всевозможные роли; и поскольку их метаморфозы не являются произвольными, мы берем у них тему для построения этих психологических и атомных теорий, истинных, поскольку, условно говоря, они точно представляют для нас серию явлений; но в корне неверных с момента, как они претендуют на реализацию их абстракций и делают буквальные заключения.