- Это же мамино! - воскликнула Лана.
- Да папа подарил его маме еще до войны, потом оно было с ней, когда они прятались в бомбоубежище, и когда помогали обустраивать этот город, и когда мама заболела... - Рэма замолчала и на её лице, на короткий миг промелькнула печаль, но через миг она снова заулыбалась.
- Вот так, - защелкивая застежку на цепочка промолвила девушка. - Он будет напоминать тебе обо мне.
- Я и так бы не забыла! - насупилась Лана.
- Верю, верю. Но все же это подарок.
- Ты можешь не лететь? - сжав кулачки, произнесла Лана.
- Я должна.
Лана резким движением сорвала кулон с шеи и швырнула на пол.
- Ты нас бросаешь меня и папу! А ведь обещала, когда мама умерла, что ты будешь рядом всегда! - крикнула девочка дрожащим голосом, на её глазах наворачивались слезы.
- Я не бросаю, просто я должна, - поднимая кулон с пола, и кладя его на стол, сказала Рэма. - Я хочу найти для нас новый дом, он есть где-то далеко отсюда, но я верю, что он есть, его просто не может не быть.
- И поэтому бросаешь нас в старом, - упав в постель и обняв подушку, пробормотала Лана, шмыгая носом.
- Я вас не бросаю, - садясь на край постели, ласково произнесла девушка. - Ты ведь не помнишь мир до войны? Я только хочу тебе показать его. Голубое небо, летний дождь от которого не надо прятаться, а можно гулять под ним, радугу, изумрудную траву по весне и опадающую листву осенью. - гладя сестру по голове тихо шептала Рэма. - Столько вещей ты не видела, столько у тебя отняли, целый мир, который должен был на всю твою жизнь принадлежать тебе, разрушен. Я лишь хочу подарить тебе новый, дать всем второй шанс. Мы его заслужили... Заслужили вечера на веранде в Июле, и темные тихие ночи в Январе. Заслужили пикники возле ручья, и прогулки по парку, где продают мороженое и сладкую вату. Мир, где люди не умирают от радиации. Место, где можно лепить снеговика зимой, и пускать воздушного змея, скрыться летнего полуденного зноя в тени дерева. Ты просто не понимаешь, насколько мир был раньше прекрасен, сколько было красок, сколько жизни. Ты лишена своего дома от рождения, он сгорел, остались только пустые почерневшие стены. Я помню плохо прежний мир, но достаточно что бы любить его. Я хорошо помню поле диких красных Маргариток, оно было возле дома, и я иногда гуляла там. Ты ведь никогда не видела поляну из цветов, только фото и голограммы. Не вдыхала запах, не трогала лепестки, и не бегала с сачком за бабочками, не слышала, как стрекотали кузнечики. Ты даже не знаешь, как квакают лягушки под вечер в заросшем пруду. Я все это вспоминала, очень долго, все обрывисто. Но у меня хоть есть воспоминания, а у тебя нет ничего. Поэтому я и лечу, что бы у тебя была хоть надежда.
Когда Рэма закончила говорить, её сестра сделала вид что, уснула, девушка поцеловала сестру в щеку, и аккуратно вышла из комнаты, выключив свет. Неизвестно почему, но Лане было ясно, что это был прощальный поцелуй.
Через час, когда слезы высохли, она уснула. Она спала, и ей снилось огромное поле красных цветов, наверно это были Маргаритки, далеко был виден дом, но он был расплывчат, а в синем небе сияло яркое солнце.
За окном спальни то же был свет, свет от яркого огня улетающей раньше срока в холодной чужой космос ракеты.
Свет становился все ярче и разгонял тьму, он заполнял собой все пространство и слепил. Крис открыл глаза и резкая боль, пронзила затылочную часть головы. Он снова закрыл веки и попытался осознать, что происходит снег, космос, ракеты, Рэма... Ему просто снился сон, они и раньше снились, но с каждым разом все более реалистичные.
Гладиус встал на ноги, его мутило, к тому же было абсолютно непонятно, где он находится, когда он открывал глаза, то по ним бил невероятно яркий свет, исходивший отовсюду. Поэтому парень протянул руки вперед и сделал шаг, ладонь уперлась в холодную бетонную стену. Вскоре стало ясно, что он находится в комнате приблизительно два на два метра. Он сел, оперившись об стену, до него стало доходить, куда он попал. Его знобило, тело била крупная дрожь, желудок выворачивало на изнанку, хотелось пить. Крис начал стучать в стену в надежде, что кто - то услышит, правда удары получались глухими и слабыми. Нельзя было сконцентрироваться не на одной мысли, проклятый свет будто выжигал их из мозга. Кто был тот человек в шлеме? Это был точно человек, у него билось сердце, тихо и ритмично... Где Леоне? Его поймали? Или нет? Что будет дальше? Суд? Лечение? В том, что, он в застенках Комитета сомнений не было, он представлял их другими серыми и темными... Надо было тогда стрелять ведь был же пистолет! Но он поддался глупой самоуверенности, что сможет справиться без лишних жертв, а в итоге сам стал жертвой. И почему теперь нет тех приступов? Уже второй раз, ничего не произошло. Проклятый свет!
Гладиус в бессильной злобе ударил пару раз стену головой, от чего стало еще хуже. Сколько не думай, ситуацию нельзя было изменить, теперь он заключенный, и как все заключенные он мог лишь одно - ждать.
Глава 19. Начало конца.
Мартин сладко потянулся и полез в стол в поисках печенья, в темных закромах стола накопилась изрядная куча хлама. Исписанные бумаги, полупустой флакон туалетной воды, старый галстук, позаимствованная кружка Скиннера, но печенья там не оказалось. Беккер был даже готов побороть свою лень и спуститься на два этажа ниже к автомату с едой, но неожиданно зазвонил телефон.
- У телефона! - раздраженно буркнул Мартин, беря трубку.
- Ты не представляешь, что тут творится! - раздалось на другом конце провода голос Стефана. - Оцепили пол района возле торгового центра. Сотрудников КГБ уйма, подвозят даже доспехи и все это напротив моего дома. Я уже начал снимать!
- Репортеров еще нет? - сразу перейдя к делу, спросил Мартин.
- Нет, конечно, - ответил Стефан, судя КГБ, приехало минут десять назад, я дамой забежал взять запасной микрофон, и увидел это.
- Сейчас буду, - коротко резанул Мартин, надевая свой пиджак.
Такси плелось ужасно медленно, гребенные пробки в центре города, которые и так обычно действовали на нервы, но теперь важной была каждая секунда. КГБ просто так торговый центр не оцепить, а на фоне случившихся событий с ночным клубом и поездом можно было ожидать очередную экстренную новость. Главное приехать первым и успеть снять эксклюзивные кадры, которых не будет у других.
Когда машина подъехала к оцеплению, там уже собралась толпа зевак. Мартин вышел из такси и уверенным шагом прошел к оцеплению, держа в руках удостоверение журналиста.
- Мартин Беккер официально заверенный журналист Министерства Массовой Информации, - тыкая удостоверением под нос, роботу заявил он.
- Доступа нет, дождитесь официального заявления уполномоченных лиц, - монотонно произнес андроид.
- Мне нужно официальное заявление мне нужно попасть в здание, - буквально срываясь на крик, произнес Мартин.
- Доступа нет. Дождитесь официального заявления, - все так же продолжал андроид.
- Гребенная железяка! - Беккер даже хотел пнуть андроида, но вовремя одумался.
- В здание никого не пускают, я уже пребывал, - раздался голос, сзади принадлежащий Стефану. - Даже Дронов не пускают внутрь.
- Да пошло оно все! - пиная рядом мусорный бак, крикнул журналист.
Пока робот выписывал Мартину штраф за нарушение общественного порядка, к торговому центру, будто пчелы на мед начали подъезжать мини-фургоны других каналов. Беккер уже остыл и небольшими глотками попивал горячий кофе, который купил в соседнем кафе Стефан.
- Похоже, сенсация сорвалась... - оглядываясь вокруг, заявил Стефан. - Что делать то будем?
- Что и все ждать, а что еще остается? - дуя на горячий кофе, ответил Мартин. - Будем торчать тут, ждать официальных объяснений от официальных лиц, которые сидят на своих официальных жопах, в своих официальных кабинетах.