— Через пару часов дойдем до реки и сделаем привал, перекусим, поспим немного, — сообщил Ретип, видя как меня носит, от безумного счастья в тихий ужас.
— Конечно, — согласилась я, улыбнувшись. За десять часов в пути немного устала. Хорошо, что сейчас то время, когда Рутеус светит почти двадцать шесть часов из тридцати двух возможных. Путь в темноте предстоит недолгий.
Спустя пару часов, как и было обещано, мы оказались у широкой, но мелкой речушки, кишевшей рыбой и водорослями.
Ретип развел костер, наловил рыбы, я надергала водорослей и собрала немного полевых ягод. Не прошло и часа, как наш обед был готов.
Разложив на берегу оставшуюся рыбу, обмазав ее солью и оставив сохнуть, Ретип пришел ко мне, сел рядом на землю и с аппетитом принялся есть.
После полноценного горячего обеда захотелось спать, да и Рутеус медленно спускался к горизонту, ведя за собой темную и холодную ночь.
Прижавшись друг другу, мы уснули, глядя в черное звездное небо, такое ясное и прозрачное, как и воздух вокруг. Ночи, несмотря на хорошую погоду, в этом году были холодными.
— Что будет зимой? — с ужасом думала про себя, ведь у нас даже нет крыши над головой: радовало, что в запасе до серьезных холодов есть еще несколько месяцев.
Проснулись мы от легкого прикосновения к лицу первых теплых лучей Рутеуса.
Доев готовую рыбу и собрав засоленную на веревку, снова отправились в путь. Я бы повалялась еще немного, но Ретип почему-то очень спешил в неизвестность.
Перейдя разделяющую племена реку вброд, мы оказались на чужой, совершенно неизвестной территории, не принадлежащей народам, у которых выросли и провели последние пятнадцать лет своей жизни.
Впереди были чужие, пугающие земли, холодные горы и неизвестность, которая с каждым новым шагом манила и завораживала все больше.
Никак не могла понять, что происходит с Ретипом, он шел так, словно твердо был уверен, что это именно тот путь, по которому должен идти, словно, что-то манило его в этих горах и звало к себе навстречу.
Иногда я не поспевала за его широким шагом и просила сбавить ход, на какое-то время он притормаживал, но потом снова набирал привычную скорость, словно мы опаздывали куда-то.
— Ретип! — наконец взмолилась, — там пожар? Может, сделаем привал, мы уже довольно долго в пути и я устала.
Ретип взволнованно взглянул на замученную сестру, потом на горы и, нехотя, согласился.
— Что с тобой, куда ты бежишь? — поинтересовалась, падая на землю от усталости.
— Не знаю, словно что-то тянет меня туда, к тем горам, — тихо ответил брат, не сводя глаз с груды камней, убегающих в облака.
— Мы пойдем туда? — в ужасе поинтересовалась я, глядя на холодный снег на вершине.
— Не знаю, но мы точно пойдем в ту сторону, а там решим.
— Ладно, — согласилась не чувствуя сил спорить, но внутренне стала нервничать еще больше.
Второй день подходил к концу, а мы подходили к подножью гор. Отсюда они казались гораздо мощнее и величественнее, чем я могла предположить. Хотя чего еще ожидать, если видела их из поселения?
— Перерыв? — с надеждой взмолилась я.
— Да, но чуть позже. Давай поднимемся вон в ту пещеру, — попросил брат. — Там будет безопасней и легче укрыться от дождя.
— Ладно, — неохотно согласилась, оглядевшись и увидев приближающиеся к нам грозовые тучи. Затем лениво принялась карабкаться вверх по скале вслед за удаляющимся братом.
Это оказалось весьма непросто: не смотря на большую высоту и прохладный ветер, мне было безумно жарко, длинные вьющиеся волосы прилипали к спине, спадали на лицо и сквозь их черноту я иногда ничего не видела. Волосы Ретипа острижены немногим короче моих, однако, мне кажется, они ему совсем не мешали.
— Еще немного, — утешала себя, пытаясь набрать воздуха в грудь, — и мы будем у цели, Ретип прав: там безопасно. Ни тебе диких зверей, ни людей, пытающихся тебя ограбить или убить. Надеюсь, в пещере не будет этого ветра, который с каждым преодоленным метром становится холоднее.
— Силена, давай скорее, здесь просторно и тепло, — радостно сообщил Ретип, скрывшись в пещере. Затем вернулся обратно и помог мне залезть на уступок, подав руку и подтянув.
Поднявшись, упала на каменный пол в тщетных попытках отдышаться. Руки были в ужасном состоянии: мозоли, некоторые стертые в кровь, порезы от острых камней, не знаю, когда смогу теперь хоть что-то ими делать.
— Давай же, хватит валяться, тут холодно, пойдем внутрь, — подбодрил меня неугомонный юноша, помогая подняться на ноги. — Вот уж не думал, что ты такая слабая, — улыбнувшись, добавил он.