Я отбывала наказание на Хейзе в надежде на то, что вселенная однажды сжалиться надо мной или хотя бы даст шанс доказать, что была неправа и готова все исправить, искупить грехи, расплатиться за свои заблуждения.
Вы не представляете, что такое тысячелетиями жить на этой проклятой планетке, перерождаясь снова и снова в надежде, что однажды тот, кто дорог тебе, найдет тебя и, переродившись, ты окажешься в его объятиях.
Вы и есть те, кого я так долго ждала, — выдохнула она, глядя на нас.
— Нет. Ты ошибаешься. Мы не такие как ты, не рождаемся в сосудах, ни сгораем, чтобы переродиться. Мы обычные люди, которых бросили родители, и теперь просто пытаемся найти себя в этом мире, чтобы как-то прожить те жалкие семьдесят, восемьдесят лет, которые нам отведены, — пыталась оспорить я услышанное.
— Да, ты можешь не признавать истины, но это неизбежно, и, надеюсь, ты поймешь это раньше, чем через сто лет, когда все еще будешь жива и совершенно не изменишься.
— С чего ты взяла, что это мы? — немного успокоившись, спросила я.
— Вы похожи на них, практически такие, какими я вас запомнила. Плюс, никто кроме моих родных не мог бы найти пещеру: она закрыта от всех, связана кровными узами, и только такие как я, могут увидеть ее, не говоря о том, чтобы войти.
— Но это только слова, — продолжала спорить я, пытаясь не принимать те нелогичные вещи, о которых уверенно говорила незнакомка.
— Силена, хочешь, я отгадаю, как зовут твоего брата, который так загадочно постоянно молчит?
Я кивнула в знак согласия.
— Ретип! — победно заявила она, глядя на то, как он краснеет.
— Да, но откуда ты знаешь, я не говорила или…
— Если бы это был не он, то не смотрел бы на меня так!
— Силена, — вмешался Ретип, — она говорит правду, мне кажется, что я помню ее. Но не так, как будто знал, встречал раньше, а видел во сне, и то, о чем она говорит, тоже мне очень знакомым.
— Хорошо, и если принять за истину то, о чем вы оба говорите, то, что делать, как жить с этой информацией дальше? — поинтересовалась я, все еще не веря девушке.
— О, наша с вами задача на этой планете простая: жить, пока она не истощит свои ресурсы и только тогда, когда она закончит свое существование, мы сможем отправиться на другую планету в надежде на то, что найдем на ней своих близких. Может пройти ни один миллион лет, прежде, чем это случится. Ну, а пока, милости прошу в мой дом, — сказала она и показала на узкий проход в горе.
— Ты живешь в этой пещере? — удивилась я.
— Силена, я хоть и древняя, но все же женщина, я не могу жить в пещере. Смелее, следуйте за мной.
Изящная фигура Силэ, легко роскользнула в узкий проход, Ретип сразу же последовал за ней и, не смотря на свой большой рост и широкие плечи, прошел без труда. Я выдохнула и отправилась за ними. В конечном счете, спешить мне некуда, из приюта мы ушли, хотели приключений, вот они. Сумасшедшая, утверждающая, что она путешествует по планетам, сгорает, рождается в сосуде, конечно, последнее трудно отрицать после увиденного, но все же во все остальное поверить довольно-таки трудно. Главное, чтобы она была неопасна, и нам было, где ночевать, пока мы с братом не решим, куда же следовать дальше, если он теперь хоть куда-то сможет отправиться!
За узким проходом оказалась довольно крутая лестница, освещенная дневным светом, пробирающимся сюда сквозь щели в скале. Предстоял нелегкий и долгий путь наверх.
Все шли молча: довольно трудно говорить, когда ноги сводит и совсем нечем дышать, но об отдыхе ни Силэ, ни Ретип, даже не заикались, не хотелось и мне быть самой слабой среди нашей небольшой компании.
И вот, наконец, чудо — крутая лестница закончилась, мы оказались на ровной площадке, которая вела к высокой и тяжелой двери.
— Вот вы и дома, — улыбнулась Силэ, подходя ко мне и Ретипу и беря нас за руки, — простите, только там немного не убрано, я не ждала гостей, — засмеялась она и повела нас за собой.
— Ты живешь здесь? — удивилась я. — Практически на самой вершине горы?
— А где же еще жить той, чьи крылья были потеряны? Ретип, милый, смелее открывай двери, ты наконец-то дома!
— Хорошо, — прошептал все еще растерянный брат и, с грустью отпустив ее ладонь, потянул большое кольцо на себя, массивная дверь неохотно поддалась на легкое прикосновение мужской руки, бесшумно и мягко пошла вперед.