Церковь Гроба Господня
Люди добрые, усердно молитесь за грешников, идущих на казнь, по ним же звонит колокол. А вы, осуждённые на смерть, покайтесь слёзно; просите Господа спасти и помиловать души ваши ради крестных страданий и смерти Иисуса Христа, сидящего ныне одесную Отца и ходатайствующего о всех, с раскаянием к нему прибегающих. Господь да помилует вас! Христос да помилует вас!
Когда его вытаскивают из двора, он с изумлением видит, что решётку опустили, отрезав Ньюгейт-стрит от Холборна. Слышно, как по ту сторону бушует толпа, но от Джека её загораживает кавалерийский эскадрон, выстроившийся перед решёткой, как для атаки.
Джекова личная церемониальная волокуша вползает на улицу; он смотрит назад, то есть в сердце старого Лондона. По идее он должен видеть всю Ньюгейт-стрит и Чипсайд до Биржи, на мили, но видит только ещё солдат. Эскадроны выезжают из Феникс-корта справа и с территории больницы Христа слева, строятся в широкой части улицы. Очень странно.
Воздух странно давит на голову. Из-за шума толпы трудно угадать почему, потом Джек вспоминает: каждый колокол в Лондоне приглушенно гудит, возвещая о процессии висельников.
Первый отрезок трёхмильного пути короткий: меньше сотни ярдов от решётки Ньюгейта до церкви Гроба Господня. Караван преодолевает их минут за двадцать. Джек уже готов поверить, что путь будет не таким трудным, как гласит популярная легенда. Ему помнится, что раньше толпы были многолюдней и необузданней. Но он последний раз смотрел на процессию висельников ещё до Великой чумы, а детским глазам всё видится больше.
Тем не менее у него вдоволь времени, чтобы избавиться от верёвки, которой связал ему локти Джек Кетч. Узел с самого начала свободный, и его несложно стянуть, упирая в грубые доски. Джек уже собирается бросить верёвку в толпу, потом решает, что она ещё пригодится. Он много плавал по морям и умеет вязать узлы. Быстрее, чем толпа успевает выкрикнуть «Джек Шафто!», он завязывает булинь и продевает в него ступню. Узел цепляет за каблук, получается стремя. Запустив руку в панталоны, Джек в несколько малопочтенных движений пропускает верёвку вдоль ноги, под штаниной. Затем протаскивает её под рубашкой. Снова в ход идут моряцкие навыки: Джек несколько раз обматывает верёвку вокруг петли и закрепляет.
Он не может посмотреть вперёд, но знает, что они у церкви Гроба Господня, потому что колокол гудит очень громко, и к гулу присоединился знакомый, но неприятный звук. Звонарь вновь завёл свою монотонную мелодию. С ним подкрепление: викарий и различные церковные прислужники и прихлебатели. Джек сварливо думает, что большинство из них согласилось участвовать в церемонии с единственной целью — посмотреть на процессию висельников из первых рядов.
На ступенях церкви разыгрывается некий ритуал, совершенно неслышный для Джека, который и в обычной-то жизни туговат на ухо. Он готов вылить на звонаря новую порцию оскорблений, но воздерживается. Конечно, эти люди невероятно скучны, но они стараются для его блага. А кое-кто из преступников рангом пониже, в подводе, возможно, даже получает какое-то утешение.
Смысл затеи состоит в том, что когда-то церковь Гроба Господня стояла за чертой города — последний храм Божий по пути на Тайберн; здесь узнику представлялся самый распоследний случай покаяться. В сегодняшнем Лондоне они минуют ещё кучу выстроенных Реном церквей, но традиция есть традиция. Англиканскую церковь можно только похвалить за такое упорство.
Обряд, в чём уж он там состоял, недолог, затем служки бегут к арестантам с букетиками и кубками вина. Джек с благодарностью принимает то и другое, лезет в карман за деньгами. Толпа это видит и поднимает одобрительный рёв — как будто прибой накатывает на галечный берег в миле отсюда. Поэтому Джек подзывает звонаря и даёт ему за труды целую гинею, предварительно её надкусив. Шутка вызывает смех даже у солдат. Джек, видя, как удачно получилось, дожидается, пока викарий спустится по ступеням, вручает ему гинею — свою последнюю — с просьбой положить в кружку для бедных и жмёт руку. В итоге викарий чуть не зарабатывает вывих, потому что волокуша резко трогается с места. За это надо благодарить Кетча: тот увидел, что гинеи Шафто — то есть его, Кетча, гинеи — переходят в недостойные руки церковнослужителей! Он гонит караван с такой скоростью, словно их преследуют орды монголов. Только когда опасность далеко позади, а караван набрал приличную скорость, Кетч вновь оборачивается. Его рот полуоткрыт, челюсть с гнилыми зубами отвисла, на лице явственно написано: «Да ты соображаешь, что делаешь? Я мог бы год кормить семью на то, что ты сейчас роздал!» Таким образом, Джека уволакивают от церкви Гроба Господня, не дав ему времени даже задуматься о покаянии, ради которого и делалась остановка. Либо он покаялся сегодня утром в тюремной часовне, либо уже не покается никогда.